Аркадий Белинков - Юрий Тынянов
Для научной работы Тынянова характерно отсутствие предвзятости и попыток убедить читателей в том, что прав он, Тынянов, а не факты. Факты не мешали Тынянову, а если они мешали его теории, то он понимал, что опровержение одного всегда становится доказательством другого и что это другое правильно. В научной работе Тынянова не было априоризма, свойственного многим исследованиям, в которых факты обжимаются концепцией, а результат известен заранее, и ученый видит свою задачу лишь в том, чтобы представить доказательства того, что должно быть.
Эта неразделимость методов ученого и художника, взаимозависимость их, произрастание художественного творчества из научного, синхронность работы ученого и художника являются определяющей особенностью творчества Тынянова. Наиболее явственно это проявилось в трансформациях материала, используемого Тыняновым в его научной и художественной работе. При этом, конечно, следует иметь в виду, что отбор материала не является чем-то нейтральным, хотя сам по себе отбор всегда менее выразителен при определении писательской позиции, чем интерпретация материала. Именно переход на исторически более конкретный материал заставил Тынянова задуматься об отборе. «Необычайное видение», «остранение» тускнеет. Мир становится проще, естественнее и беднее. Громоздкость, загроможденность истории, уставленной многочисленными подробностями, медленно рассеивается. Отрезки прямой уже в состоянии соединить исторические точки. Прокладывается исторический процесс.
Историчность работ Тынянова-теоретика предвосхищала его художественную прозу.
Романы Тынянова написаны с хорошим пониманием закономерностей исторического процесса.
Возникновению художественной прозы Тынянова способствовал переход от литературоведческой абстракции к конкретному материалу, который часто оказывался убедительнее метода и связал ученого с героем его исследований. Тынянов вывел героя за пределы литературоведческого представления и убедился, что в реальных обстоятельствах тот вел бы себя, вероятно, не так, как он, Тынянов, думал раньше.
С точки зрения канонов школы, к которой принадлежал писатель, биографический роман был посягательством на некоторые существенные тезисы. Правда, это было связано больше с немецкой, чем с русской концепцией. Немецкая концепция считала, что следует писать «историю искусств без имен» (Вельфлин).
Ученый и художник не разделились, но художник начал в некоторых случаях поправлять ученого.
Своеобразие Тынянова заключается в тесном сцеплении научного и художественного творчества, в том, что его художественное творчество вытекает из научного, в том, что между ними нет непереходимой границы.
Обращение к художественной прозе кроме общих причин было вызвано еще и некоторыми специальными, в частности повышенным интересом к слову, естественным у человека, который пишет почти исключительно о поэзии [20]. Совершенно очевидно, что в стихе всегда присутствует более интенсивная, сравнительно с прозой, взвешенность и повышенная сосредоточенность слова. Поиски и находки в литературе чаще всего начинаются и почти всегда преобладают в поэзии. Это происходит потому, что поэзия более трудна, чем проза. Читатель поэта более специален, более квалифицирован, чем читатель прозаика. Поэтому он легче и с меньшим отвращением воспринимает новые явления, и эти новые явления в поэзии могут меньше пресекаться, так как идеологическое воздействие, а стало быть, и вред их менее значительны, ибо воздействие поэзии менее широко, чем воздействие прозы. Там же, где мы сталкиваемся с широким воздействием, там, конечно, никакие новации не нужны. Там нужно наиболее простое и короткое влияние, которое (предполагается) более эффективно именно в старых, привычных, традиционных формах, то есть в таких, на восприятие которых не затрачивается дополнительной Энергии, непроизводительно расходуемой на овладение новой формой, в то время как все внимание должно быть сосредоточено на том, чтобы дать себя убедить. Несомненно, возникновение новых форм в искусстве первоначально связано с резким снижением непосредственного воздействия.
Исследование стиха объясняется самим Тыняновым отнюдь не одним только академическим интересом. В статье «Промежуток», написанной в 1924 году, незадолго до «Кюхли», Тынянов говорит о современном стихе и о современном литературном процессе. (Факт в творчестве Тынянова редкий и сам по себе заслуживающий внимания.) В статье явственно недовольство состоянием прозы. Ни одного произведения не названо, но тип обозначен: «Иногда кажется, что это не писатель, а сама инерция написала рассказ и кончила его обязательно гибелью главного героя или по крайней мере Европы». «Проза живет сейчас огромной силой инерции». Слова «расцвет прозы» Тынянов заключает в кавычки. Он иронизирует: «Написать рассказ не хуже Льва Толстого, по соображениям критики, теперь не трудно»[21]. Преодоление инерции плохой прозы, выход из тупика он видел в обращении к опыту поэзии с ее более сосредоточенным и взвешенным словом, с ее более пристальным интересом к слову. «У нас есть богатая культура стиха (неизмеримо более богатая, чем культура прозы)». «У нас одна из величайших стиховых культур»[22], — пишет он.
Как бактериолог, Тынянов поставил эксперимент на себе самом. У него был готов материал для монографии о Кюхельбекере. Оставалось написать традиционную книгу или проверить литературоведческое открытие. Тынянов проверил. Этим опытом был его первый роман.
Его первый роман был проверкой жизнеспособности нового понимания истории и литературного процесса, производного от истории.
Всеми нитями он связан с научной работой.
И с этого романа Тынянов начал долгое трехтомное повествование о людях, мимо которых катится колесо фортуны, чья жизнь — ряд горестей, о холодной толпе, которая взирает на поэта, как на заезжего фигляра…
Император Николай Павлович был недоволен поэтами.
Поэты писали про дожди, туманы и холодный северный ветер. Они были в оппозиции к господствующему мнению о том, что все на свете прекрасно.
Император приказал цензорам, чтобы смотрели за погодой в стихах.
— Разве у меня плохой климат? — строго спрашивал император.
Он подозревал, что поэты только делают вид, будто они недовольны климатом.
Поэты были недовольны тем, что не могли писать то, что хотели. Северным ветром, бореем, они называли казни, ссылки, гонения, запреты и резко повысившуюся роль жандарма в судьбах русской культуры.
Некоторые писали о том, что они недовольны.
Их убивали.
Писатель — это гонец, который приносит вести о времени. В средние века гонцов, которые приносили плохие вести, убивали.
Самые верные вести о своем времени принесли Пушкин и Грибоедов.
Вести были плохими, гонцов убили.
Юрий Тынянов писал о поэтах, которые принесли самые верные вести о своем времени, о поэтах, которые были недовольны и которых за это убили.
Юрий Тынянов был одним из немногих художников, писавших о людях, которые протестовали против господствующего мнения о том, что все на свете прекрасно.
Две темы определили писательскую судьбу Тынянова — декабристы и Пушкин.
Они прошли через двадцать четыре года его литературной биографии.
В книгах Тынянова декабристы, их предшественники, их враги и друзья занимают преобладающее место. Лишь к концу творческого пути писателя декабристская тема будет вытеснена Пушкиным.
В каждый период литературной жизни Тынянова эти темы получали различный лирический подтекст, но за пределы этих тем, за пределы этого материала в большинстве своих произведений, в частности в романах, писатель не выходил никогда.
Не одинаковые исторические причины и часто несходные внутренние побуждения связывают Тынянова с его темами, и так же, как верность темам, писатель сохранил верность их лирическому подтексту. Тынянов писал о декабристах и Пушкине, связывая с ними вопросы, игравшие серьезную роль в истории нашей общественной мысли и получившие особенное значение в годы, на которые падает его творчество, — вопросы взаимоотношений интеллигенции и революции и взаимоотношений человека и государства.
За столетие о декабристах было написано не очень много, но многое из написанного требовало самого решительного опровержения.
У Тынянова было преимущество, которое дало ему возможность правильно воссоздать события и образы людей исторического прошлого.
Этим преимуществом было то, что за столетие накопился обширный исторический опыт.
Решительная переоценка старых представлений о декабризме заключалась в первую очередь в раскрытии того, что на протяжении столетия замалчивалось и искажалось.
