Бунт красоты. Эстетика Юкио Мисимы и Эдуарда Лимонова - Чанцев Владимирович Александр
52
Мисима Ю. Золотой Храм. С. 256.
53
В эссе «В защиту культуры» (1968 г.) Мисима пишет об этом идеальном концепте и о том, как он был утрачен: «Император и культура стали невзаимосоотне-сенными; попытки возродить и упрочить образ «императора как категории культуры», «императора, увязывающего культуру в единое целое» в виде единственного понятия, способного оказать сопротивление левому и правому тоталитаризму, совершенно прекратились». Мисима Ю. В защиту культуры // Мисима Ю. Голоса духов героев. С. 180.
54
Мисима Ю. Несущие кони. СПб.: Симпозиум, 2004. С. 165.
55
Там же. С. 141.
56
Мисима Ю. Голоса духов героев. С. 227, 232. То, что пилоты-камикадзэ должны были до самого последнего момента смотреть на атакуемый корабль, было, собственно, не яркой художественной деталью, но соответствовало действительности. См.: «Готовясь к самоубийственному «нырку», пилот увеличивал угол падения где-то до пятидесяти градусов и, предполагалось, что мчась навстречу своей жертве, он держит свои глаза открытыми вплоть до последнего мгновения, поскольку малейшая поправка к курсу могла изменить судьбу его цели». Моррис А. Благородство поражения: Трагический герой в японской истории. С. 235-236.
57
Мисима Ю. Храм на рассвете. С. 28.
58
«Военная» лексика, как и «дрессировочные» глаголы, оказывается неожиданно релевантной для описания отношений с красотой. Ср.: «Если я предам огню Золотой Храм, объявленный национальным сокровищем еще в конце прошлого века, это будет акт чистого разрушения, акт безвозвратного уничтожения, который нанесет несомненный и очевидный урон общему объему Прекрасного, созданного и накопленного человечеством. От этих мыслей я даже пришел в игривое расположение духа. «Сожжение Храма даст невероятный педагогический эффект…»» Мисима Ю. Золотой Храм. С. 204.
59
Сам же автора при этом весьма напоминает одного из персонажей Монтеня: «Мне привелось наблюдать одного из моих ближайших друзей, который всей душой стремился к смерти: это была настоящая страсть, укоренившаяся в нем и подкрепляемая рассуждениями и доводами всякого рода, страсть, от которой я не в силах был его отвратить; и при первой же возможности покончить с собой при почетных для него обстоятельствах он, без всяких видимых оснований, устремился навстречу смерти, влекомый мучительной и жгучей жаждой ее». Монтенъ М. Опыты. Избранные главы. М.: Правда, 1991. С. 45.
60
Мисима Ю. Жажда любви. СПб.: Гиперион, 2000. С. 56. См. также: «После скоропостижной смерти мужа она тоже стала грезить о собственной смерти — в точности как индийская вдова. Её фантазиями о смерти руководили довольно странные мотивы: она хотела пожертвовать своей жизнью не из-за смерти мужа, а из ревности к нему. При этом желаемая смерть должна была быть из ряда вон выходящей — растянутой во времени, медленной. Кто знает, может быть, в глубине ее чувства скрывалось стремление обрести нечто такое, что оградило бы ее от страха ревности?» Там же. С. 47-48.
61
Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт // Юнгер Э. Рабочий. Господство и гештальт; Тотальная мобилизация; О боли. СПб.: Наука, 2002. С. 178.
62
Лукач Г. фон. Метафизика трагедии // Лукач Г. фон. Душа и формы. М.: Логос-Альтера, ЕссеНото, 2006. С. 235.
63
См.: Ранер К. Основание веры: Введение в христианское богословие. М.: Библейско-богословский инситут св. апостола Андрея, 2006.
64
«Метафизика в действии» (фр.), термин А. Арто.
65
Мисима Ю. Храм на рассвете. С. 105-106.
66
Набоков В. Искусство литературы и здравый смысл // Набоков В. Лекции по зарубежной литературе. М.: Издательство «Независимая газета», 1998. С. 474.
67
Кундера М. Невыносимая легкость бытия. СПб: Амфора, 2001. С. 61.
68
Чоран М. Злой демиург // Чоран М. После конца истории. СПб.: Симпозиум, 2002. С. 69.
69
Мисима Ю. Голоса духов героев. С. 213-214.
70
Мисима Ю. Золотой Храм. С. 202.
71
Мисима Ю. Весенний снег. С. 250.
72
Мисима Ю. Солнце и сталь. С. 328.
73
Мисима Ю. Падение ангела. С. 276, 277.
74
Там же. С. 280. Любопытно, что в данном случае Мисима использует тот же иероглиф со значением «призрак, видение» (японское чтение — «мабороси», китайское — «гэн»), о котором было сказано в трактате «Хагакурэ», в котором излагается средневековый кодекс самурая и который, как известно, был любимой книгой Мисимы (он даже написал собственное истолкование этой книги — «Введение в Хагакурэ»): «Слово гэн означает «иллюзия», или «привидение». В Индии человека, который показывает фокусы, называют гэндзюцуси, или «мастер создавать иллюзии». Все в этом мире — всего лишь кукольное представление. Вот что значит слово гэн». Цунетомо Я. Хагакурэ // Цунетомо Я. Хагакурэ. Мисима Ю. Хагакурэ Нюмон. СПб.: Евразия, 1996. С.18. Этот иероглиф! видимо, к концу тетралогии прочно ассоциировался у Мисимы с миром прекрасного: до приведенного отрывка он возникал в начале 24 главы, в сентенции «малейшее заблуждение рождает иллюзии, а иллюзии рождают красоту», где «иллюзия» была передана словом «гэнсо:» — фантазия, видЕние, химера… Вспомним тут и соученика Киёаки из «Весеннего снега» по прозвищу Пугало, что на японском обозначено иероглифом с первоначальным значением «оборотень»…
75
Мисима Ю. Золотой Храм. С. 256.
76
Мисима Ю. Запретные цвета. С. 543.
77
Там же. С. 141. Ср.: «В нескольких словах определяя культурничество, можно сказать, что это — одна из тенденций строить умозаключения на основе неких радостных обретений человечества, с кровью выдранных из культуры, подобно новорожденному из чрева матери. В этом плане культура становится безвредным общим достоянием человечества, чем-то вроде фонтана посреди торгового центра». Мисима Ю. В защиту культуры. С.
