Андрей Дашков - Наша фантастика, №3, 2001

Третья, последняя обойма ждала своей очереди. Почему-то мужчина думал, что она пригодится.

Когда они дошли до снегов, стало совсем трудно. Это был обычный горный снег, а не ледяной шлейф идущей по пятам Зимы. Но все равно идти стало гораздо труднее. Мужчина стал чаще сверяться с картой. Перевал, за которым открывался спуск в Теплый Край, был совсем рядом, и только это придавало силы.

Топливо для костра найти было почти невозможно, наверное, все сожгли идущие перед ними. Однажды они легли спать без костра, и на следующее утро старший мальчик не смог встать. Он не кашлял, и жара у него не было. Но подняться он не смог.

Перевал был уже перед ними, затянутый облачным туманом. Мужчина взял старшего мальчика на руки и пошел вперед. Младший шел следом, и мужчина рассеянно думал о том, что надо оборачиваться, проверять, не отстал ли ребенок… Но так и не решился проверить. Двоих он унести не мог, пришлось бы выбирать. А больше всего на свете он ненавидел, когда перед ним вставал выбор.

Он шел в тумане, и порой ему казалось, что он слышит шаги за спиной, порой — что они исчезли. Мальчик на руках у него изредка открывал глаза. Ему казалось, что он идет уже много часов подряд, но разум холодно опровергал чувства. Он просто не смог бы долго идти со своей ношей.

Когда идти стало легче, он не сразу понял, что движется под уклон. Туман вокруг начал редеть неожиданно быстро, над головой проявился вначале мутный, а потом ослепительно яркий, чистый диск солнца. Он сел на снег — мягкий, рассыпчатый — и положил голову старшего мальчика на колени. Мальчик уже не открывал глаз, но, кажется, был жив. Потом он услышал позади слабые, вязнущие шаги, и младший сел рядом. Туман разрывался на полосы и таял.

Когда туман рассеялся и все стало видно, младший мальчик спросил:

— Это Теплый Край?

— Да, — сказал мужчина и стал рыться в карманах негнущимися пальцами. Вначале он нашел спички, потом сигареты, а после этого понял, что и то и другое промокло. Тогда он просто устроился поудобнее и стал смотреть.

Склон уходил вниз — вначале полого, а затем все более круто. Далеко внизу, ярко-зеленая, цветущая, даже на вид теплая, раскинулась долина. Теплый Край. В ней лежал маленький городок, и длинные, блестящие стеклом ряды теплиц, и серые бетонные купола складов. Это действительно был Теплый Край. На десять — двадцать тысяч человек, теплый край.

Над городком кружил вертолет — ярко раскрашенный, нарядный. Мужчина удивился было этому, но потом понял, что здесь камуфляж не нужен.

Туннель, по которому шли в Теплый Край поезда, выходил из гор перед глубоким ущельем. Через ущелье был перекинут мост — когда-то длинный и красивый, а сейчас уродливо взорванный посередине. Из туннеля как раз выходил очередной поезд. На обломках моста он начал тормозить, но было уже поздно. Вначале тепловоз, а за ним и вагоны зеленой железной змеей заструились в ущелье. На дне ущелья, пронизанная струями горной реки, громоздилась куча мятого горелого железа. Вагоны сыпались, но звука на таком расстоянии почти не было слышно. Только легкие похлопывания, похожие на вялые аплодисменты.

Мужчина посмотрел на младшего мальчика. Тот не видел, как падает поезд. Он смотрел на вертолет, который медленно летел вверх над склоном, ведущим к Теплому Краю. Ниже по склону было множество темных точек — тех, кто шел впереди. Некоторые махали вертолету руками, некоторые начинали бегать, некоторые оставались неподвижными. Вертолет на мгновение зависал над ними, доносилось слабое постукивание. Потом вертолет летел дальше. Движение его приводило человеческие фигурки к общему знаменателю — они успокаивались и замирали.

— Вертолет отвезет нас в Теплый Край? — спросил младший мальчик.

Мужчина кивнул:

— Да, конечно. В Теплый Край. Ты лучше ляг и поспи, он не скоро до нас доберется.

Мальчик подполз к неподвижному брату, лег ему на живот. Он действительно хотел спать, он замерз и устал, когда шел за мужчиной. Он много раз окликал его, просил подождать, но тот не слышал… Мальчик закрыл глаза. Издали пели вертолетные моторы.

— У нас получилось куда интереснее, чем на поезде, — сказал мальчик засыпая.

Мужчина с удивлением посмотрел на него. Потом на ущелье, куда вываливался очередной поезд.

— Да, — согласился он. — Интереснее.

«Магнум», такой большой и тяжелый, казался игрушкой при взгляде на подлетающий вертолет. Но мужчина все-таки держал его в руках.

Так было интереснее.

Рис. А. Семякина

Андрей Белянин

КАЗАК И ВЕДЬМА

В одном селе жила-была ведьма. До определенного времени — видная баба, все при ней — и фигура, и хозяйство, и прочие полезности. А как встанет не с той ноги, так просто жуть — людей ела ровно куренков каких. Так что стал народ на селе замечать неладное. Однако прямых улик ни у кого нет, хотя люди по-прежнему исчезают.

Раз гуляли парень с девицей по переулочку. Глядит на них ведьма из-за занавесочки и думает, как бы девицу съесть? На двоих сразу не нападешь… Вот и разбросала она на дорожке горсть бусин. Ясное дело, как девушка первую бусину заприметила — бух на колени и давай собирать, а хахаль, чтоб зазнобушке угодить, вперед забежал и там собирает. Ведьма бочком, бочком к девице и говорит:

— Вот мой дом, заходи — сколь хошь бус подарю.

Та сдуру и пошла. На ее счастье, успел парень заметить, как у одной хаты калиточка хлопнула. Дособирал он бусины, подошел и в окошко глядит. Ну, ведьма ввела девицу в горницу, а там кости человеческие так на полу и валяются. Девка, ясное дело, сперва в визг, потом в обморок. Ведьма ее на стол положила, да за ножом пошла.

Парень не промах, смекнул, что к чему, подошел к дверям, постучал хорошенько и бегом к окну. Пока ведьма дверь открывала да кумекала, кто-й хулиганит, парень в окно влез, девицу на плечо и бежать. Увидала ведьма, выругалась матерно и в погоню!

Парню тяжело — он же на своих двоих да еще и дуру эту тащит. А ведьма бодренько бежит, ноги так и мелькают. Чувствует, что догоняет, так и руками загребать стала. Понял парень, что не уйдет. Развернулся, сжал кулаки. Девица очухалась и опять в обморок бухнулась. В тот же миг ведьма на парня и бросилась. Он руками, а она клыками. Рычит по-волчьи, когтями одежду рвет, вот-вот до горла доберется.

В ту пору шел мимо казак. Штаны синие, лампасы красивые, ремень скрипучий, сапоги блестючие, на боку шашка, на голове фуражка — красавец мужчина!

Глядит, в пыли на дороге смертный бой идет. Смикитил он, что к чему, выхватил шашку, а куда рубить? Они ж так быстро катаются где чья рука, где нога, не разобрать. Вот тут-то вдруг от натуги юбка на ведьме лопнула, и показался на свет маленький поросячий хвостик! Изловчился казак да как плюнет ведьме на хвост!

Взвыла она дурным голосом и рассыпалась черным пеплом по ветру… Парня с девицей потом обвенчали, честным пирком да за свадебку. Ну и казака пригласить не забыли, уважили.

P. S. Почему ведьмы умирают, если им плюнуть на хвост, я, честно говоря, и сам не знаю… Но эффект поразительный!

ЦАРЕВНА

Жил-был царь. Неглупый, общительный, и было у него большое горе. Дочь.

Овдовел он рано, со всех сторон дела, войны, интриги, забот полон рот, так оно и вышло, что воспитанием царевны отец-государь не утруждался. В результате такая дочь образовалась — оторви и брось! Нет, внешне хоть куда — коса ниже пояса, глазищи зеленые, брови сурьмленые. Что спереди, что сзади — округлой благодати. И глаз радует, и в руке подержать приятно. Но вот характер… Горда, заносчива, высокомерна, другие люди для нее ровно мартышки какие. Слова не скажет, взгляда не кинет, пальцем не пожестикулирует. Лед-баба!

Однако настала пора царевну замуж выдавать. Царь-батюшка и так, и эдак, и на хромой козе, и с пряником — ни в какую заносчивая дочь родителя не уважает. От разных европейских домов лица королевской крови сватались… и всем от ворот, попутным ветром, обратным курсом. Раз по осени даже африканский принц на верблюде заезжал, так не поверите, и ему отказала! Царь нервный стал, чуть что — в слезы.

В ту пору шел по улице казак. Усы сивые, нос красивый, шашка трень-брень, фуражка набекрень, грудь колесом — молодец молодцом! Видит, на подоконничке царь стоит, петлю на гардины ладит, и лицо у него такое грустное… Пожалел казак царя:

— Помилуй, батюшка-государь! Не лишай нас своего светлого правления. Скажи лучше, какая нелегкая тебя до такого паршивого состояния довела? Глядишь, и поможем твоему горю.

— Дочь не могу замуж выдать… — всхлипывает царь и нос рукавом парчовым утирает.

— Всего-то?! Ну, это дело поправимое. Найдем твоей кровиночке суженого по сердцу.

— Дык она же всей Европе понаотказывала! Международная обстановка — хуже некуда, того Гляди, все единым фронтом войной пойдут… Побьют же! — в голос заревел царь, а казак его утешает: