Людмила Татьяничева - Каменный Пояс, 1982
Что же сделано?
Вроде бы и немало: построен цех гнутых профилей, реконструированы доменная печь № 2 и стан «2500» горячего проката; вошла в строй коксовая батарея 8-бис, огромный коксохимический завод мощностью в миллион тонн остродефицитного сырья в год и стоимостью в 23 миллиона рублей.
Новая коксовая батарея — это высокомеханизированный агрегат, оснащенный специальными устройствами, которые обеспечивают бездымную загрузку, беспылевую выдачу продукции. Впервые на комбинате печь оборудована нижним подводом газа. Это позволяет с большой точностью регулировать температуру обжига кокса, а значит — повышать его качество, экономно расходовать тепло. Новый агрегат намного облегчает труд коксохимиков. Он оснащен необходимым оборудованием для защиты окружающей среды.
Сделано немало другого, перечислить все невозможно. Словом, для любого иного предприятия подобный размах строительства и реконструкции был бы колоссальным. Но не для Магнитогорского металлургического комбината, который сам колосс из колоссов. Генподрядчик комбината трест «Магнитострой» реализовал за прошлую пятилетку на нужды реконструкции около 250 миллионов рублей. А ведь вся программа лишь строительно-монтажных работ по утвержденному правительством плану стоит два миллиарда рублей. Что же — сорок лет вести реконструкцию Магнитки?
Трест «Магнитострой» тут упрекать нельзя. Его программа работ огромная и очень напряженная. Он осваивает за пятилетие 650—700 миллионов рублей, ведет многопрофильное строительство. Тут и мощности на комбинате, на других заводах города, тут и соцкультбытовое строительство, и сельское.
Комбинату он отдает львиную долю своих сил и забот, осваивая по 50—60 миллионов рублей в год. В нынешней пятилетке предстоит осваивать в два раза больше — по 100 миллионов рублей в год. Но и этого сейчас мало.
Выход — иметь в городе два строительных треста, чтобы один из них, скажем, нынешний «Магнитострой», специализировать только для нужд комбината. Так было когда-то, в дни юности Магнитки. Тогда трест входил в состав ММК и дело шло куда успешнее.
— Не надо забывать еще об одной проблеме, — возвратил беседу на землю Михаил Григорьевич. — Представим себе, что дела строительные идут удовлетворительно. А как будет с металлургическим оборудованием?
Вопрос животрепещущий. Страна в последние пятилетки предпринимала героические усилия и вышла на первое место в мире по производству металла. Но видимо, нет победы без потерь. В нашем случае потери — тылы металлургии. Это, прежде всего, отставание металлургического машиностроения. На множество крупнейших металлургических заводов и комбинатов страна имеет всего несколько предприятий, строящих доменные, сталеплавильные, прокатные агрегаты.
— Портфель Уралмаша заполнен на три года вперед, — заметил Тихановский. — Заявки металлургов на новое оборудование проходят со скрипом, а на запчасти и узлы к агрегатам отвергаются напрочь.
Бурдов рассказывал, как он в Электростали вымаливал сделать для Магнитки некоторые агрегаты.
Пришла пора развивать базу металлургического машиностроения. Конечно, это дело тоже не легкое и не одного дня. Но должно же быть начало! Кроме того, магнитогорцы вносят еще два предложения. Передать в ведение Министерства черной металлургии Всесоюзный научно-исследовательский институт металлургического машиностроения. Тогда он будет ближе к своим прямым заказчикам, будет оперативнее решать их нужды. И второе. На базе объединения «Уралчермет» организовать производство запасных частей и узлов агрегатов для уральских металлургических заводов. Идея более чем актуальная. Ведь не только Магнитка отстает сегодня по своей оснащенности от требований времени. Весь металлургический Урал нуждается в реконструкции.
В письме ЦК КПСС, Генеральному секретарю ЦК КПСС, Председателю Президиума Верховного Совета СССР товарищу Леониду Ильичу Брежневу по случаю полувекового юбилея своего предприятия металлурги Магнитки писали:
«Мы стремимся вносить свой вклад в ускорение могущества и процветания нашей любимой Родины. За минувшие полвека Магнитка дала стране 284 миллиона тонн чугуна, 371 миллион тонн стали и около 290 миллионов тонн проката. Получено 11 миллиардов рублей прибыли, что в пять раз превышает стоимость ныне действующих новых производственных фондов комбината…
Будущее Магнитки мы видим в дальнейшем ускорении темпов технического перевооружения комбината, в создании новых прогрессивных процессов, дающих большой экономический эффект».
* * *Когда мы с Тихановским прощались у подъезда заводоуправления, из проходной вышел Бурдов. Он не заметил нас. По непривычно пустынной широкой предзаводской площади он шел в глубоком раздумье. Но вдруг остановился и внимательно посмотрел на родной завод, будто желал ему доброй трудовой ночи.
В уже сгустившихся летних сумерках где-то впереди заалел край неба: над Магниткой рождалась новая заря, ночная, трудовая.
Сердце мое осветила щемящая грусть прощания…
Юрий Абраменко
ЗАДАНИЕ ОСОБОЙ ТРУДНОСТИ
Очерк
1В первых числах апреля свет в тундре стал пронзительно ярок и бел. Наст зимника потемнел и не держал груженые автомобили. Мимо поселка Денисовка, подбазы Второй нефтеразведывательной экспедиции, проследовал обоз оленеводов, замыкающий кочевье к морю. На рогах ездовых оленей пестрели ленты, на упряжи поблескивали бубенцы и медные колокольчики.
В первых числах апреля штаб сводной колонны южноуральских автомобилистов отдал несколько неотложных распоряжений. Все водители должны были покинуть Денисовку и, пользуясь ночными приморозками, возвращаться в Печору. По той причине, что переправу через реку Усу заливало талой водой, Усинскому отряду надлежало срочно оставить территорию Четвертой нефтеразведывательной экспедиции и прибыть на центральную стоянку. Отряду в городе Ухте разрешалось грузить машины на железнодорожные платформы, поскольку зимник Ухта — Вуктыл — предгорья Северного Урала был взломан таежными реками и ручьями, а поэтому закрыт.
2Ранним белесым утром фельдшер Аблов встречал на центральной стоянке Денисовский отряд. ЗИЛы прошли более ста сорока километров за день и две ночи. В пути отстали автомобили челябинцев Сухорева и Шамыгина, которые на свой страх и риск загрузились в карьере Юрьяха технологической глиной. Денисовские водители выглядели бодрыми и здоровыми и успели загореть под тундровым солнцем. Они поставили автомобили в один долгий ряд. Борта и облицовка машин обледенели и теперь обтаивали, роняя тяжелые грязные капли. Звенела натужно механическая пила: где-то за стоянкой под самым шлагбаумом резали бревна для креплений.
Если появилась «Дружба», подумалось Аблову, значит — шабаш! Да и время уже. Курганцы еще вчера сняли номера с машин. Башкирская колонна получает платформы на путях в портовой части Печоры.
На дороге взывал о помощи МАЗ геологов, осевший до бортов в кашу из воды и талого снега. Маленький красный «дэтэшка», лязгая гусеницами, вывернул из-за угла конторы бурсклада. И это только позабавило водителей: никакой беды тут не случилось. Наоборот: весна торжествовала над зимой. И было забавно наблюдать, как маломощный бульдозер старается высвободить большегрузный МАЗ.
Потом Роман Яковлевич помогал диспетчерам увязывать пачки путевых листов и ведомостей, но не переставал слушать задиристый звон механической пилы и ощущал желание негромко запеть самому. И даже хмыкал и улыбался, но не пел, знал, что напрочь лишен слуха. Приходили водители: магнитогорцы, ашинцы, копейчане, кыштымцы, златоустовцы — сдавали путевые документы. Возле питьевого бачка старший механик сводной колонны И. Л. Гапиенко развел базар с Володей Ушмондиным.
— Иван Лукич, лампочка сгорела.
— Сгорела? Это хорошо, — отвечает Гапиенко, — это к письму. А какую тебе лампочку надо? Левую или правую?
— Левую, — смеется Володя. — На левую фару окривели мы.
— А нужна ли лампочка? На паровозе поедешь, у него фонари, знаешь, какие, — необидно отказывает Иван Лукич.
Старший механик в поношенном плаще странного сиреневого оттенка, в плоской сдвинутой набекрень кепке. Полушубок Иван Лукич снял вчера, а может быть, сегодня утром. Роман Яковлевич не забыл и, верно, долго не забудет, как в морозы Иван Лукич отогревал шланг подачи пара в диспетчерский балок. Это повторялось каждое утро, и каждое утро в питьевом бачке замерзала вода, замерзали чернила и паста. Казалось, что должна замерзнуть энергия в проводах, но большие лампы продолжали светить.
Начальник сводной колонны вызвал Аблова в штабной балок. Роман Яковлевич не спеша оставил диспетчерскую. Стайка воробьев опустилась на борт ЗИЛа, ходившего вчера в совхоз «Кедровый шор». Зимой Аблов замечал воробьев разве что под крышей теплых мастерских геологов. Над входом в штабной балок, на фанере, несколько поблекший текст: «Буровицкое спасибо южноуральцам за ударный труд на земле Коми». Хорошо бы снять этот плакат и укрепить на автомобиле, который первым встанет на платформу. Пусть на пути следования люди читают. Трудились южноуральцы на зимнике действительно как положено. Да и машины, считай, сохранили.
