Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий - Юрий Михайлович Лотман
Интерес к политической экономии был яркой чертой общественных настроений молодежи в 1818–1820 гг. Ср. в пушкинском «Романе в письмах»: «В то время строгость правил и политическая экономия были в моде» (VIII, 55).
12 – Когда простой продукт имеет. – Простой продукт – перевод одного из основных понятий экономической теории физиократов[28] «produit net» (чистый продукт) – продукт сельского хозяйства, составляющий, по их мнению, основу национального богатства. У П курсив подчеркивает цитатный и терминологический характер этого выражения.
Стихи эти привлекли внимание К. Маркса, который в работе «К критике политической экономии» писал: «В поэме Пушкина отец героя никак не может понять, что товар – деньги» (Маркс К., Энгельс Ф. Соч. М., 1959. Т. 13. С. 158). Ф. Энгельс во «Внешней политике русского царизма», анализируя экономические основы агрессивной внешней политики, писал: «Это было время, когда Евгений Онегин (Пушкина) узнал из Адама Смита —
“Как государство богатеет…”».
(Там же. Т. 22. С. 29)
VIII, 5 – Что было для него измлада… – Измлада (церковносл.) – смолоду. Употребление слова «измлада», возможного лишь в высоком стиле, придает строфе иронический оттенок.
9–10 – … наука страсти нежной, / Которую воспел Назон… – Овидий Назон – римский поэт (43 г. до н. э. – 16 г. н. э.), автор «Метаморфоз» и элегий. Был сослан императором Августом в город Томи в устье Дуная. В кишиневский период П неоднократно проводит параллели между своей судьбой и судьбой Овидия. Наука страсти нежной – непристойная дидактическая поэма Овидия «Наука любви» (Ars ametoria). Упоминание «Науки любви» резко снижает характер любовных увлечений Онегина. Это особенно ощущалось в черновых вариантах первой главы с их упоминаниями «б<есст>ыдных наслаждений» (VI, 243):
Любви нас не природа учит
А первый пакостный роман… (VI, 226)
Ссылка на Овидия как создателя «любовной науки» традиционна в «щегольском наречии». А. В. Храповицкий в предисловии к «Любовному лексикону» писал: «Всякому же известно, что Овидий, гражданин древнего Рима, приметив любовные хитрости, сочинил книгу о любовном искусстве. Итак тогда еще любовь сделалась наукою» (Любовный лексикон / Пер. с франц. М., 1779. С. 3).
IX – В печатном тексте строфа опущена и заменена тремя строчками точек. В беловом автографе:
Нас пыл сердечный рано мучит.
Очаровательный обман,
Любви нас не природа учит
А Сталь или Шатобриан.
Мы алчем жизнь узнать заране,
Мы узнаем ее в романе
Мы все узнали, между тем
Не насладились мы ни чем —
Природы глас предупреждая
Мы только счастию вредим
И поздно, поздно вслед за ним
Летит горячность молодая
Онегин это испытал
За то как женщин он узнал (VI, 546).
Пропуски строф становятся у П в дальнейшем композиционным приемом, создавая многоплановость художественного пространства текста (см.: Гофман М. Л. Пропущенные строфы «Евгения Онегина» // Пушкин и его современники. Вып. XXXIII—XXXV. Пб., 1922. С. 1–328; Тынянов Ю. Н. О композиции «Евгения Онегина» // Тынянов Ю. Н. Поэтика. История литературы. Кино. М., 1977).
XII, 2 – Сердца кокеток записных! – Записной здесь: «завзятый, отъявленный, общепризнанный» (Словарь языка П. Т. 2. С. 84). «Кокетка записная» – выражение, имевшее почти терминологическое значение, ср. в стихотворении Баратынского «Моя жизнь» (1818–1819?):
Люблю с красоткой записной
На ложе неги и забвенья
По воле шалости младой
Разнообразить наслажденья.
(Баратынский. Т. 1. С. 266)
Стихотворение это впервые опубликовано в 1936 г., однако автограф его находился в альбоме лицеиста Яковлева. Альбом этот был в руках П, который вписал в него свое стихотворение «Я люблю вечерний пир…». Выражение это у П означает женщин полусвета (понятие «хорошего тона» исключало возможность откровенного кокетства для женщины «света»: «Кокетства в ней ни капли нет – / Его не терпит высший свет» – 8, XXXI, 7–8), соединявших свободу обращения с большей, чем у светских дам, живостью разговоров, непринужденной веселостью и смелостью в любовных увлечениях. Автор ЕО различал оттенки обращения «тонкой вежливости знати» и «[ветрености] милых шлюх» (VI, 351). Ср. параллельный фразеологизм «франты записные» (7, LI, 9), видимо, образовавшийся под влиянием первого.
ХII, 10 – Фобласа давний ученик… – Фоблас – герой романа Ж.-Б. Луве де Кувре (1760–1797) «Похождения кавалера Фобласа». Нарицательное имя женского соблазнителя. Об отношении П к Луве де Кувре см.: Вольперт Л. И. «Фоблас» Луве де Кувре в творчестве Пушкина // Проблемы пушкиноведения. Л., 1975. С. 87–119.
XIII—XIV – П опустил эти две строфы, заменив их тремя строками точек. В черновом автографе значится:
XIII
Как он умел вдовы смиренной
Привлечь благочестивый взор
И с нею скромный и смятенный
Начать краснея <разговор>
Пленять неопытностью нежной
и верностью надежной
[Любви] которой [в мире] нет —
И пылкостью невинных лет
Как он умел с любою дамой
О платонизме рассуждать
[И в куклы с дурочкой играть]
И вдруг нежданой эпиграммой
Ее смутить и наконец
Сорвать торжественный венец.
XIV
Так резвый баловень служанки
Анбара страж усатый кот
За мышью крадется с лежанки
Протянется, идет, идет
Полузажмурясь, [подступает]
Свернется в ком хвостом играет
Расширит когти хитрых лап
И вдруг бедняжку цап-царап —
Так хищный волк томясь от глада
Выходит из глуши лесов
И рыщет близ беспечных псов
Вокруг неопытного стада
Все спит – и вдруг свирепый вор
Ягненка мчит в дремучий бор (VI, 224–226).
Образ кота как изображение хитрого волокиты находит близкое соответствие в «Орлеанской девственнице» Вольтера:
Осведомленнее был наш Монроз.
Он очень ловко расспросил прислугу.
Где спит Агнесса, где ее покой,
Все осторожным взглядом замечая,
Как кошка, что идет, подстерегая
Застенчивую мышку, чуть ступая
Неслышною походкой воровской,
Глазами блещет, коготки готовит
И, жертву увидав, мгновенно ловит…
(Вольтер. Орлеанская девственница / Пер. под ред. М. Л. Лозинского. М., 1971. С. 156)
Эпизод этот, выпав из ЕО, попал в «Графа Нулина». О том, что поэма Вольтера была в поле зрения П в момент
