Соломон Барт - Стихотворения. 1915-1940 Проза. Письма Собрание сочинений
20. «Неведенья слезы и руки как лед…»
Неведенья слезы и руки как лед,Влекущий, как розы над омутом, рот.Стихийных волений змеящийся круг,Грозы полыханье и птичек испуг.
И ты, что так долго таил и хранилДля страсти единой свой девственный пыл,На выси мгновеньем одним восхищен, —Томиться по высям навек осужден.
И слезы, и клятвы, и руки как лед,Как розы над омутом, млеющий рот.Но тайна изжита и дверь отперта, —И старой шарманки гудит суета.
21. «О вечный гнет ненужных слов!..»
О вечный гнет ненужных слов!Молчанье было б так приветно.Но как раскинут вещий кровНад тишиною безответной!
Слова, постылые слова,Слова забытого значенья,Полуистлевшая траваВ саду весеннего томленья.
И робкий вздох, и крик душиЯзык-могильщик поджидает… —Так всё, рожденное в тиши,В шумливом слове умирает.
22. «Последний час, час осиянный…»
Последний час, час осиянный,Мерцанье снежной тишины,И дальний зов благоуханный:— Прости несбывшиеся сны! —
Последний час, мой час прощальный…Склоненность скорбного лица,И рядом Властный, ИзначальныйИ Осиянный до конца.
23. «Где ты, мазурка бравурная…»
Где ты, мазурка бравурная,В экстазном декольтэ?Я внес всю радость лазурнуюВ мой шепот: Enchanté.
И был я тогда просительныйИ робкий паладин.О, времени шаг медлительный!О, северный наш сплин!
24. «Из чаши трепетной мгновенья…»
Из чаши трепетной мгновеньяСпадают в бархатность цветов.Зловещи и немы сплетеньяВлекущих рук и томных ртов.Но неотступен стерегущий,Плешиво-царственный гранит:Он в были злой, он в дрожи сущейИ в строгой бледности ланит.
25. «О вы, вспоенные борьбою…»
О вы, вспоенные борьбоюИ упоенные жестокостью своей!..Вот я иду взыскующей тропоюНа торжища шумливых площадей,
Чтоб видеть темные обличьяТворящих мир, хулящих суету,Чтоб на ладони билось сердце птичье,Кровавый крик роняя в пустоту.
Роятся истины: их много,Как справедливости и в дулах и в клинках.Но я иду… И тайная тревогаМне одинокому и тайный страх.
26. «Мечта, забытая в беседке…»
Мечта, забытая в беседке,Твои, Вероника, глаза,Твоя дрожащая в виньеткеКакая грустная слеза!
Руки ажурное преданьеТвоей тоскою зажжено.Твои ли озарят скитаньяНочное сонное окно?
27. «Не зверь ли я? А ночь всё та ж…»
Не зверь ли я? А ночь всё та ж…Над сердцем тихо веет.Всё та же ночь, всё тот же стражВ молчаньи цепенеет.
Ползет алчба, грядет испуг,В ушах самум гуляет.То крысий зов, то крысий дух:Кто дышит, тот желает.
28. «Твой детский смех — как хрустали…»
Твой детский смех — как хрустали,Как неба вешний звон.Смеюсь ли я, — в груди моейТрепещет жалкий стон.
Перед тобой весь мир цвететНапевом стройных снов.Что я могу?.. Я утонулВ пучине мертвых слов.
29. «Есть яркие и гордые цветы…»
Есть яркие и гордые цветы,Есть робкие и плачущие травы,Есть дети солнца, дети красоты,Есть дети сумеречной славы.
Кто к высям гор надменно устремлен,Кто в скорби дольней бледно утопает, —Одних венчает песен громкий звон,Другие тихо умирают.
30. «С каждым днем твой приход чудесней…»
С каждым днем твой приход чудесней,Цветами говоришь: внемли!Тихие песельники землиПоют молчаливые песни.
Я внемлю. И губы бескровноВ ласковых стынут лепестках.А над гробом они любовноУбаюкают скорбный прах.
31. «Сегодня днем в оранжерее…»
Сегодня днем в оранжерееЯ, утомленный, задремал.И подошла ко мне лилеяИ тихий голос прошептал:
— Вновь жизни сну ты улыбнешься,Час обновленья недалек,И будешь мой, ко мне вернешься,Покорный чарам — мотылек!
32. «De profundis — из органа…»
De profundis — из органа —Сатана восстал и мечет,Мечет звуки из органа —De profundis — Сатана.
Глухо шепчет у порогаЧья-то темная тревога.Чью-то темную тревогуЗвуки мощные разят.
Глас молитвы, глас смиренный…И надменной воли глас:— Смертной мысли обольщеньяВам простятся ль в грозный час? —
Брызжут звуки, стонут, тонутВ гуле веерного свода.И высоко, так высоко —Выше, выше — тишина.
33. «Может слово быть еще тише…»
Может слово быть еще тише.Может быть прозрачней шаг.Мы пройдем к церковной нише —Легче шаг, и слово тише!Уж подъемлют грозный стяг.
Идут. Склонись! На этих лицахВопль крови застыл… и ночь,Вся в зарницах-огневицах,Вся в шуршащих черных птицах…Легче! Тише! Мыслям — ночь.
34. «Со мною только скорбь моя…»
Со мною только скорбь моя.Оснежилась зима.В полях бело. В лесу хвояБела, грустна, нема.
Лишь утро, — воронье кряхтит,Кляня мою печаль.А к ночи всё звенит, звенитТоскующая даль.
35. «Веселье каждому доступно…»
Веселье каждому доступно…Труба колышет балаган.У кассы — зла и неподкупнаСидит ворчливая Сюзанн.
Уж ноги стройные ажурноОбув, капризная Мюзетт,Нахмуря брови, свой пурпурныйШнурует с блестками корсет.
При ней Пьеро… Как сердце бьется…Мюзетт, Мюзетт, как он влюблен!Но денег нет… и он смеется,И он всё более смешон.
36. «У смерти моей голубые глаза…»
У смерти моей голубые глазаИ странные нежные речи.У смерти моей золотая косаИ детские робкие плечи.Темнеет. На травы ложится роса.Стихаю для трепетной встречи.
И вижу я снова таинственный пруд,В дни жуткого детства знакомый, —И гаснет бессильно домашний уютВ зазывах нездешней истомы.
37. «Как в этот танец не поверить!..»
Как в этот танец не поверить!Ее огнем не запылать?..Три ночи плакал я… Три ночиТомили сны меня.
В пунцовой мгле, где розы жар, —Мне снилась окрыленность ног…В пунцовой мгле, где розы жар, —Я жизнью танца жил.
Кто боль свою, как сказку, любит?Кто любит сказки стройных ног?..Три ночи плакал я, три ночи —В пунцовой душной мгле.
38. «Заря взмолилась: — о, прости!..»
Заря взмолилась: — о, прости!Мне снов твоих не донести… —И, сняв пурпурный свой наряд,В объятья кинулась наяд.
А он таил в душе обет, —Всегда дитя, всегда поэт.К утру взломали дверь друзья:К нему пришла его заря.
39. «Долинам темных песнопений…»
Долинам темных песнопений —Вершины заревой крови.Потокам слез и вожделений —Твой сон, о таинство любви!
Мечта ли гордо вознесется,Взойдешь ли в сказочную дверь, —Ожесточивши выю, бьетсяВ тенетах страсти злобный зверь.
40. «Я отдал всё: всю радость вдохновенья…»
