Том Сегев - Симон Визенталь. Жизнь и легенды

Он рассказывал, что турки вынуждены были бросать свои деревни на юге острова, где они жили триста лет, и переселяться на север, а греки, которых заставили покинуть север, жили в лагерях беженцев на юге и занимали брошенные турками дома. Он уподоблял этот процесс выселениям, производившихся нацистами. После суда над Эйхманом, писал он, человечество так ничему и не научилось. В таких обстоятельствах Майер написал сначала первый свой роман, а затем и второй. Последний назывался «Запрограммированный агент». Его главный герой – журналист, приезжающий в Иерусалим, чтобы освещать суд над Эйхманом.

Будучи писателем начинающим, Майер, с одной стороны, верил в свои силы, но с другой – испытывал мучительные сомнения относительно того, способен ли он написать настоящую книгу. «Я живу в сильном напряжении. Может быть, все это было напрасно?» – спрашивал он и тут же пытался себя утешить: «Видимо, такое происходит с каждым писателем, пока он не увидит свою книгу опубликованной». Черновые наброски он посылал Визенталю, и тот заверял его, что читал их внимательно, строчка за строчкой. Он присылал Майеру многочисленные замечания, касавшиеся сюжета, фабулы и персонажей. Надо, писал он, усилить образ журналиста, так как сейчас тот выглядит каким-то идиотом, и лучше, если доктор Рабинович будет жить не в Беэр-Шеве, а в Реховоте и работать в Институте Вейцмана.

Майер его слушался. Он вновь и вновь перечеркивал написанное и писал заново. «Я, – сообщал он Визенталю, – выполнил твои указания в точности. Ведь это же наша общая книга, и я понимаю, что твои замечания по существу и правильны». Но время от времени он просил Визенталя сказать ему и что-нибудь ободряющее. «Подбодри меня немножко, Симон, – умолял он. – Я в этом нуждаюсь».

Визенталь получал от этого литературного приключения удовольствие и старался помочь Майеру чем мог, в частности вел переговоры с литературными агентами и издательствами. Однако продать книгу оказалось непросто. У парижского литературного агента Визенталя были сомнения. Он опасался, что время «джеймсов бондов», сражавшихся с КГБ, прошло, так как наступила эпоха разоружения, и считал, что компромисс, достигнутый западным и восточным блоками, требовал новых сюжетов.

Майер завидовал Форсайту и мечтал быть вторым Йоханнесом Марио Зиммелем. Это был популярный австрийский писатель, упоминавший в одной из своих книг Визенталя.

Английскую версию романа «Досье “ОДЕССА”» Майер прочел на Кипре. Книга, считал он, обречена на успех, поскольку соответствовала психологии американского читателя. Однако борьбе с нацизмом, которую Визенталь и он вели на политическом и педагогическом фронтах, она, по его мнению, помочь не могла, а в ФРГ и Австрии ее не могли воспринять иначе как дешевое чтиво. В развлекательной литературе, писал он, нацисты подобны соли в супе: их надо использовать очень умеренно, а суп Форсайта слишком соленый.

Ему было нелегко смириться с успехом книги Форсайта, в то время как он сам затруднялся найти издателя для своей собственной, и он начал впадать в отчаяние. Видимо, писал он Визенталю, мою книгу никогда не опубликуют и писателем мне не стать. Ядовитую рецензию на «Досье “ОДЕССА”» в журнале «Шпигель» он прочел с явным удовольствием. «Мой “Запрограммированный агент”, – писал он, – намного лучше, но никто не хочет верить, что это так».

Визенталь не любил, когда его критикуют, но на этот раз с Майером согласился. «Я признаю, – писал он Майеру, – что английская версия книги содержит много такого, чего человек, знающий столько, сколько ты, принять не может». Однако, по его словам, издательство, собиравшееся публиковать роман Форсайта в переводе на немецкий язык, обратилось к нему с просьбой пройтись по тексту, и он многое в нем изменил и вычеркнул. Немецкое издание, пообещал он, будет уже более приемлемым. Все это время он продолжал искать издателя для книг Майера.

С 1977 года сочинения Майера начали наконец-то публиковаться. Майер выбрал себе псевдоним «Лео Франк». Макс Лео Франк был американским евреем, признанным виновным в убийстве одной из его работниц. В 1915 году антисемитски настроенная толпа его линчевала. Визенталь упомянул его в одном из своих выступлений в Лос-Анджелесе. Некоторые из книг Майера-Франка удостоились успеха и даже были экранизированы на телевидении.

Со временем связь между Майером и Визенталем стала ослабевать, и в конце 1979 года, чувствуя, что друга теряет, Майер послал Визенталю письмо, напоминающее по тону письмо брошенного влюбленного. Он писал, что никогда не забудет, как Визенталь сказал в Иерусалиме, что выбрал бы его в качестве брата, и за прошедшие с тех пор годы его «почти детское восхищение» Визенталем нисколько не уменьшилось. «Я позволю себе утверждать, – писал он, – что всегда приходил к тебе на помощь, когда ты во мне нуждался, но когда я сейчас об этом думаю, то прихожу к выводу, что, по-видимому, был для тебя лишь одним из многих и в течение последних тридцати лет попросту обольщал себя иллюзей, полагая, что имел для тебя такое же значение, какое твоя дружба имела для меня».

Он писал, что не знает, читал ли Визенталь «Запрограммированного агента» (как будто забыл, что книга родилась в результате их сотрудничества), но надеялся, по его словам, что Визенталь сделает для рекламы его романа больше, написав о нем что-нибудь в газетах. Он чувствовал себя преданным. «Судя по всему, я преувеличивал твою способность, а главным образом готовность этим заниматься. Да и с чего бы тебе это делать? У тебя ведь наверняка есть и другие заботы… Я пришел к выводу, что с моей стороны надеяться на что-то в этом плане было всего лишь глупостью и иллюзией. Но, как говорят англичане, no hard feelings».

В конце письма он уподобляет свои отношения с Визенталем отношениям с собственным отцом.

Это письмо проливает свет не только на личность Майера, но и на личность Визенталя. Визенталь умел вызывать у других людей любовь, но не очень хорошо умел отвечать взаимностью. Во всяком случае, не в той степени, на какую любившие его надеялись.

Тем временем у него и в самом деле были другие заботы.

4. Террор против евреев

28 сентября 1973 года несколько палестинских террористов сели на пассажирский поезд, следовавший из Словакии в Вену. Среди пассажиров поезда были в том числе евреи из Советского Союза, собиравшиеся переехать на постоянное место жительства в Израиль. Террористы захватили троих из них и одного австрийца в заложники, а в обмен на их освобождение потребовали, чтобы австрийское правительство обязалось закрыть «лагерь Шонау», под которым подразумевался расположенный возле Вены замок, служивший промежуточной станцией на пути евреев из Советского Союза в Израиль.