Девочка с Севера - Лия Геннадьевна Солёнова
Как-то много-много лет спустя на каком-то семейном праздновании затеялся шутливый разговор о том, как надо жениться: по любви или по расчёту. «По расчёту, – единодушно решили все. – Главное, чтобы расчёт был правильный». Моя свекровь, которая избытком чувства юмора не страдала, сказала, что, конечно, я вышла замуж за Валеру по расчёту. Я согласилась:
– Да, по расчёту: вижу, хороший человек, нельзя упускать.
Не вижу смысла лукавить: сумасшедшей любви не было. Валера, конечно же, мне нравился, была влюблённость. У меня было ощущение, что на все предыдущие увлечения я просто зря тратила время и душевные силы, а надо было просто ждать Валеру. Ему была органически присуща глубокая порядочность. Терпеть не мог лжи – и сам не мог обмануть. Если обещал что-то, то обязательно выполнял обещанное. Надёжный. Правильным был до занудливости, не мог даже опоздать на работу.
Мне повезло с семьёй мужа. Свёкор Николай Прокофьевич, свекровь Ольга Васильевна, золовка Нина, все высокие, статные, красивые. Всегда были готовы помочь.
Не деньгами, лишних денег в семье мужа не было, а делом. Главным образом всегда могли подхватить внуков, нянчиться с ними. Я не сразу осознала своё везение. Первые полтора месяца семейной жизни, пока не была готова наша кооперативная квартира, мы прожили с родителями мужа. Для меня это было самое тяжёлое время. Чувствовала себя так, будто меня по рукам и ногам спеленали. Ко мне приглядывались. Конечно, семью беспокоило моё отношение к Лене. Смотрели, как бы я её не обидела, а та это чувствовала и чисто по-детски пыталась меня нагнуть. Валера в этот период тоже пребывал в состоянии психологического напряжения, и, когда мы переехали в свою квартиру, все вздохнули с облегчением, в том числе и Лена. Она стала спокойнее.
Дом, в который мы переехали в середине ноября 1970 года, заселили в основном молодые семьи. С маленькими детьми или в ожидании детей, которые скоро и пошли один за другим. Я оказалась первой, открывшей этот процесс. Сын Илья родился 6 апреля 1971 года. В роддоме, когда мне его приносили кормить, он всё время спал. Его невозможно было растормошить. «Какой спокойный ребёнок!» – радовалась я. Принесли домой. Тут Илья дал мне прикурить. Первую ночь я вообще глаз не сомкнула и ни минуты покоя в следующий день. Носила его на руках, пытаясь успокоить. Молока у меня было много, я просто заливалась им, и оно было очень жирное. Сын остро реагировал на малейшие погрешности в моём питании. 19 мая в соседнем подъезде родился мальчик – Миша Елигулашвили. У его мамы, Наташи, молока не было совсем, и я стала отдавать излишки молока Мише. Так вот у него никаких проблем из-за моего молока не было, что бы я ни ела. Мишка был готов есть круглые сутки. Высосет бутылочку и орёт, требует ещё. Наташе приходилось проявлять железную волю, ограничивая его в еде, чтобы не раскормить. Миша хорошо спал ночами и Наташе давал спать, а я из-за Ильи все ночи как ванька-встанька. Он просыпался каждый час: то мокрый, то есть хочет. Покормила – надо поносить на руках, иначе не заснёт. Видимо, у него были проблемы с перевариванием молока. Организм с ним не дружил. Когда он немного подрос, категорически отказался от молочных каш. Для него я готовила каши на курином бульоне.
О памперсах мы в ту пору не слыхивали, и к утру уже был полный таз мокрых подгузников, пелёнок, ползунков, которые надо было стирать, кипятить, сушить и гладить. Днём поспать не удавалось, т. к. Илья спал только на прогулке.
С рождением сына я стала обрастать подругами в нашем доме. Когда мы подъехали из роддома с новорождённым, нас встретила гуляющая со своим годовалым сыном Таня Рязанова.
– Ну наконец-то мы дождались пополнения нашего коллектива! – радостно воскликнула она.
Оказывается, в доме сложился спаянный коллектив молодых мам, в который меня тут же приняли. Мы вместе гуляли, катая коляски, ходили в магазины. Часто оставляли коляски со спящими детьми на одну из мам и бежали делать свои домашние дела. Около магазина тоже с колясками дежурила какая-нибудь мама, пока другие закупались продуктами. Потом её подменяли. Обменивались кулинарными рецептами, выкройками, детской одеждой, колясками, выручали до получки деньгами.
В доме жили «дети разных народов»: русские, грузины, армяне, евреи, татары и прочие национальности. Много было смешанных семей. Была даже русско-африканская семья: папа – африканец из Судана, а мама – из Рязани. Оба с высшим образованием, снимали в нашем доме квартиру, пока отец учился в военной академии. У них было два сына: один чёрненький, вылитый папа, другой белый – весь в маму. Тёща – простая рязанская баба – обожала зятя-африканца. Потом они уехали в Судан, а там вскоре началась гражданская война. Что с ними стало, мы не узнали.
На первом этаже в нашем подъезде трёхкомнатную квартиру занимала семья ассирийцев (айсоров). Сейчас мало кто помнит, что в Москве до 70-х годов было множество будок чистильщиков обуви. Они торговали кремом для обуви, шнурками и мелкий ремонт обуви могли произвести. Москвичи широко пользовались их услугами. Работали в этих будках айсоры. Под окнами своей квартиры наши айсоры разбили небольшой огородик, на котором выращивали овощи, в основном всякие ароматные травы для приправ. Прожили они в нашем доме года два, а потом поменялись на Армавир. В их квартиру вселилась поэтесса, довольно известная, с дочкой-школьницей. Профессиональный состав жильцов тоже был чрезвычайно разнообразен. В те времена люди были более открыты, а уж мамы, общаясь друг с другом каждый день, знали, кто есть кто.
Нашей ближайшей соседкой была Валентина Николаевна, разведённая женщина, жившая в однокомнатной квартире с сыном-подростком. Она была много старше меня, невысокого роста, миниатюрная, выглядевшая значительно моложе своих лет. Про себя говорила
