Эффект Достоевского. Детство и игровая зависимость - Лорн Тепперман
Первая часть каждого интервью состояла из вопросов закрытого типа: от участника требовалось выбрать один из указанных ответов. Мы составили этот опросник с помощью сайта онлайн-опросов Survey Monkey. Каждому участнику был присвоен идентификационный номер в соответствии с группой, к которой он принадлежал, и под этим идентификационным номером он заполнял опросник. Заполнение опросника обычно занимало от сорока пяти до семидесяти пяти минут.
Для сбора информации о ключевых переменных мы задавали вопросы, которые использовались в предыдущих исследованиях. Это позволило обеспечить преемственность по отношению к другим исследованиям в данной области. Участников просили предоставить информацию следующего типа:
Демографические данные
1. Демографические данные об участнике. Мы основывались на материале общих социальных опросов № 11 и 12, составленных Статистическим управлением Канады, а также исследования Раймона Бретона с соавторами, посвященного этнической принадлежности жителей Торонто [Breton et al. 1990]. Вопросы касались пола, возраста, семейного положения, состава семьи, родной страны, языка, образования, статуса работы, профессии и личного дохода участника.
Детство
2. Информация об источниках стресса в детстве. Мы основывались на материале опросника CECA.Q (Childhood Experience of Care and Abuse Questionnaire) [Bifulco et al. 2005]. CECA.Q позволяет ретроспективно оценить отсутствие родительской заботы (антипатию и пренебрежение), физическое насилие со стороны родителей и сексуальное насилие в возрасте до семнадцати лет. В дополнение к CECA.Q в этом разделе содержались вопросы, составленные исследовательской группой для измерения эмоционального насилия.
3. Информация о стрессе в детстве в связи с парентификацией. Мы основывались на материале опросника PQ-A (Parentifica-tion Questionnaire-Adult) [Sessions, Jurkovic 1986]. PQ-A позволяет ретроспективно оценить, насколько родители выполняли обязанности по уходу за ребенком и какие эмоциональные отношения сложились между родителем и ребенком [Goglia et al. 1992].
4. Информация о роли ребенка в семье. Мы основывались на материале опросника CRI-20 (Brief Childrens Role Inventory) [Wampler et al. 2009]. CRI-20 позволяет оценить четыре наиболее патологические роли, которые может играть ребенок, если у родителя есть зависимость: «герой», «талисман», «потерянный ребенок» и «козел отпущения», причем две последние роли являются для ребенка особенно сложными.
Родительская роль
5. Демографические данные детей участника. Мы спрашивали, сколько у участника детей, каков их возраст и пол.
6. Информация об источниках стресса у детей участника в детстве. Мы использовали вопросы из CECA.Q, переформулированные таким образом, чтобы измерить объем родительской заботы (либо антипатию и пренебрежение), которую участник предоставляет или предоставлял своему ребенку (детям).
7. Информация о стрессе детей участника в детстве в связи с парентификацией. Мы использовали вопросы из PQ-A, переформулированные таким образом, чтобы измерить объем обязанностей по уходу за близкими и эмоциональную связь между родителем и ребенком с точки зрения родителя. Были составлены дополнительные вопросы для более подробного изучения парентификации.
Азартные игры
8. Информация об отношении к азартным играм в детстве и сейчас. Участнику предлагалось ответить, были ли среди его родственников и друзей (в детстве и в настоящее время) азартные игроки. Также были вопросы, позволявшие определить, знают ли друзья и семья участника об азартных играх и как к ним относятся.
9. Информация об игровом поведении родителей участника (были ли они проблемными игроками). Мы основывались на материале опросника для подростков SOGS-RA (South Oaks Gambling Screen Revised for Adolescents) [Magood, Ingersoll 2006]. В этом разделе было четыре вопроса, касавшихся родительского моделирования и влияния сверстников. Для оценки моделирования со стороны родителей исследовательская группа составила дополнительные вопросы.
10. Информация о доступности азартных игр. Участнику предлагалось ответить, с кем он играл в первый раз, а также где и с кем он играет в настоящее время.
11. Информация об игровом поведении участника (является ли он проблемным игроком). На основе SOGS.
12. Информация о других источниках моделирования, помимо родителей. На основе модифицированной версии опросника GEQ (Gambling Expectancy Questionnaire) [Gillespie et al. 2007], позволяющего оценить выгоды и риски, которые ассоциируются с азартными играми у подростков. Также были составлены дополнительные вопросы, чтобы определить убеждения, связанные с азартными играми.
Стрессовые факторы
13. Информация об источниках стресса участника в настоящее время. На основе индекса LEI (Life Events Inventory) [Cochrane, Robertson 1973], позволяющего отследить стрессовые события, возникшие за последний год (например, развод). Это помогает оценить серьезность социальных стрессоров.
Копинг-стратегии
14. Информация о копинг-стратегиях. На основе опросника WCQ (Ways of Coping Questionnaire) [Folkman, Lazarus 1988]. WCQ – это широко используемый инструмент для определения копинговых механизмов.
15. Информация о текущих источниках социальной поддержки. На основе модифицированной шкалы MSPS (Multidimensional Scale of Perceived Social Support) [Zimet et al. 1988], которая позволяет оценить три аспекта социальной поддержки: от близкого человека, семьи и друзей.
16. Информация о психическом здоровье участника. На основе шкалы CES-D (Center for Epidemiologic Studies Depression Scale) [Radloff 1977] и опросника BAI (Beck Anxiety Inventory) [Osman 2002]. CES-D измеряет депрессивную симптоматику среди населения, BAI позволяет оценить уровень тревожности.
При заполнении опросника участники могли пропускать вопросы, самостоятельно формулировать ответ (если выбирали вариант «другое») и просить интервьюера разъяснить вопросы. Благодаря этому нам удалось обеспечить 100-процентный уровень заполнения опросников. Все ответы были автоматически закодированы и внесены в защищенную паролем базу данных Excel с помощью Survey Monkey.
Интервью
После заполнения опросника, как только участник был готов продолжить, интервьюер включал запись и задавал участнику открытые вопросы по списку. Для идентификации записи открытого интервью использовался тот же идентификационный номер, что и в первой части исследования. Вопросы были сформулированы достаточно широко, без излишней структурированности, чтобы участник мог составить собственный ответ. Поскольку вопросы из первой части не предполагали развернутого ответа, некоторые из них повторялись во второй. В ходе открытого интервью были затронуты следующие темы:
1. Усвоение установок и практик, связанных с азартными играми, от родителей и сверстников.
2. Возможности, связанные с азартными играми, которые имелись у участника в детстве из-за игровой зависимости у родителей или в силу других причин.
3. Стресс и влияние семейной обстановки в детстве на психическое здоровье участника.
4. Личные, семейные и этнокультурные взгляды участника на азартные игры.
5. Место, которое азартные игры занимают в социальной жизни участника.
6. Доступность азартных игр, отношение к ним и социальное моделирование во взрослой жизни.
7. Копинг-стратегии в детстве и опыт парентификации.
8. Источники стресса и копинг-стратегии во взрослом возрасте.
Хотя в каждом интервью мы затрагивали все эти темы, интервьюерам было рекомендовано избегать излишней формальности, чтобы беседа развивалась естественным образом. Благодаря этому участники могли поднимать
