Франко. Краткая биография - Габриэлла Эшфорд Ходжес
Грипп и сердечный приступ, случившийся 15 октября, помешали каудильо в этот раз предпринять что-либо серьезное. На следующий день Франко работал в своем кабинете в последний раз, хотя он и настаивал на проведении нескольких официальных аудиенций и собирался председательствовать на заседании Совета министров 17 октября. После нескольких небольших сердечных приступов 25 октября каудильо принял последнее причастие. 29 октября ему постоянно делали переливания крови. В ночь со 2 на 3 ноября в результате кишечного кровотечения постель, ковер и стена оказались залиты кровью, после чего тут же, на месте, ему сделали срочную хирургическую операцию. Это был символичный финал бурной и жестокой жизни.
В конце концов Франко перевели в должным образом оборудованный госпиталь, в котором, после еще одного хирургического вмешательства, был установлен целый комплекс поддерживающих жизнь аппаратов. В каудильо поддерживали жизнь, но и только. Изредка он приходил в сознание, чтобы прошептать: «Как же тяжело умирать». Но сторонники генералиссимуса — ультрас из Эль-Пардо — не могли позволить ему умереть. Дворцовая камарилья готова была пойти на все, чтобы в каудильо теплилась жизнь, пока не удастся провести собственного кандидата на пост президента Королевского совета, а также кортесов, и тем самым обеспечить назначение нужного ей преемника Франко. Кроме того, как пишет Хью Летэн, возможно, что «затяжная медицинская активность вокруг смертного ложа Франко» была вызвана желанием персонала госпиталя избежать обвинений в непрофессионализме. В конце концов дочь Франко настояла на том, чтобы ему позволили умереть спокойно. 19 ноября в 23.15 трубки и капельницы, поддерживавшие каудильо между жизнью и смертью, были убраны. Вскоре после этого он умер. Официальным временем его смерти считается 5 часов 25 минут 20 ноября 1975 года. Политические устремления «бункера» оказались окончательно и бесповоротно разбиты.
Политическое завещание Франко испанскому народу было зачитано в тот же день в 10 утра. Говоря о себе как о «верном сыне церкви», он попросил «прощения у всех». И далее: «И я от всего сердца прощаю тех, кто считал себя моим врагом, хотя сам я никогда не считал их таковыми. Верю и надеюсь, что у меня не было других врагов, кроме врагов Испании». После этого намека на признание своей вины и видимой попытки примирения немедленно следовало строгое предостережение: «Не забывайте, что враги Испании и христианской цивилизации не дремлют».
Реакция на известие о его смерти оказалась столь же категоричной и противоречивой, каким был он сам. Спрос на черные одежды мог сравниться лишь со спросом на шампанское, которое текло рекой. В некоторых баскских городках люди, как безумные, танцевали на улицах. От трехсот до пятисот тысяч человек прошли мимо гроба с телом Франко. Один из присутствующих на похоронах упал в открытую могилу и потерял сознание, что выглядело символично. Это походило на бессознательное состояние, насильно навязанное испанскому народу годами репрессий. Монументальная плита, подобная той, что укрывала могилу Хосе Антонио Примо де Риверы, была установлена на месте захоронения каудильо. Ни одного значительного главы государства, кроме генерала Пиночета, на похоронах не присутствовало.
ЭПИЛОГ
«Сфинкс без тайны»
Тирания — это привычка. Она способна развиваться и в конце концов превращается в болезнь. Человек и гражданин умирают в тиране навсегда: возврат к человечности, раскаянию, возрождению становится практически невозможен.
Ф. М. Достоевский
Смерть Франко вызвала лихорадочную активность среди его товарищей и близких, готовых ради денег выжать все до последней капли из своего знакомства с каудильо. Откровения некоторых его друзей, родственников и соратников в скором времени уничтожили хрупкий фасад, защищавший Франко, и выставили напоказ скрывавшегося за ним человека. Мистический ореол, которым он себя окружил, испарился, обнаружив «сфинкса без тайны». На самом деле таковым каудильо всегда и являлся.
Истинный характер правления Франко пытались замаскировать высокопарными словами и научными терминами. Тем не менее его убеждения никогда не основывались на какой-либо строгой доктрине, а, наоборот, отличались абсолютным оппортунизмом, паразитировавшим на ненависти, страхах и надеждах его приспешников и противников. Основой режима генералиссимуса на протяжении всего его правления был изматывающий страну террор, при котором любая попытка уничтожить этот режим неизбежно заканчивалась бы очередной гражданской войной. После смерти Франко эти страхи стали утихать, а образы диктатора и его жестокого режима преподносились прессой уже в значительно смягченном виде.
В период его правления практически все жители Испании находились под подозрением в участии в заговорах или же были вынуждены избегать соприкосновения с реальностью. Однако антидемократизм и мстительный характер режима после смерти диктатора оказались, по сути, преданы забвению в негласном общественном «договоре о всеобщем прощении». Жертвы репрессий, жаждущие бескровного перехода к демократии, отказывались от своего права мстить. Палачи, мучители, тюремщики, доносчики и те, кто с благословения каудильо сделали себе огромные состояния, избежали так называемых «чисток». И тем не менее еще спустя два десятка лет многие испанцы продолжали оставаться идеологически и психологически дезориентированными. В ответ на рефрен правых «С Франко мы жили лучше» демократы стали говорить: «Мы жили лучше, борясь с Франко».
Начало правления Хуана Карлоса было встречено очень благожелательно как внутри страны, так и за ее пределами, и существовали все предпосылки для роста его популярности среди народа и возведения в ранг «короля всех испанцев». Однако путь к демократии был тернист и полон опасностей. Хуан Карлос оказался во главе унитарного государства, не желающего расставаться с прошлым и продолжающего воевать с коммунизмом, социализмом, либерализмом, демократией, плюрализмом и региональным самоуправлением. По-; прежнему существовало сто тысяч фалангистов, имеющих право носить оружие, а конституционные органы, призванные следить за процессом наследования власти, были сплошь из жестких сторонников Франко, за которыми стояли Гражданская гвардия и военные. Испанская армия, избавленная от каких-либо демократических и либеральных элементов благодаря усердной работе разведывательных служб Карреро, являлась постоянной угрозой для возможных демократических преобразований в стране. Она не оставляла ни малейшего сомнения в том, что произойдет, если население решит сводить счеты с режимом и потребует проведения
