Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

Политико-экономическое отступление

В программу КПСС в 1961 году был включен пункт о «нормальной рентабельности» предприятий, в том числе и промежуточных переделов, что не могло не вести к децентрализации промышленных структур, росту социальных расходов, падению темпов развития и рентабельности.

Другими словами, не имея достаточного финансового капитала, хрущевское руководство под давлением урбанизированного общества попыталось перераспределять средства в потребительский сектор, что противоречило имевшейся структуре управления экономикой.

Впрочем, Хрущев уже исчерпал свой потенциал. Символично, что он разрешил публикацию поэмы Александра Твардовского «Теркин на том свете», пафос которой направлен против советской бюрократии, и при этом был арестован и осужден «за тунеядство» поэт Иосиф Бродский, будущий нобелевский лауреат. Тогда никто не задался вопросом: может ли поэт считаться тунеядцем?

В сентябре 1964 года в газете «Известия», редактируемой зятем Хрущева Алексеем Аджубеем, появилась статья о реформе русского языка — предлагалось писать «ноч», «жури», «заец» и т. д. Поскольку сам Хрущев писал с большими орфографическими ошибками, не исключено, что идея адресовалась ему. Но она не имела последствий.

Хрущев все же пытался преодолеть свою ограниченность. Так, в сентябре 1962 года в «Правде» была напечатана статья харьковского экономиста Е.Г. Либермана «План, прибыль, премия». Предлагалось внедрить в экономику рыночные принципы, сделать категорию прибыли одной из базисных. Но развивать эти идеи было суждено уже преемникам Хрущева. Фактически он возвращался к тому, чем закончил повергнутый им Маленков.

Кремлевский переворот. К власти приходит новое поколение

На этом завершился переходный послевоенный период, окончательно определились отношения бывших союзников, силовые потенциалы, и возникло понимание, что дальнейшее соперничество будет непрямой борьбой на измор. А в такой борьбе шансы Советского Союза были неизмеримо меньше. На новом историческом этапе повторялась ситуация 30-х годов: оборона на Западе и на Востоке, преодоление внутренних проблем и необходимость активной политики за рубежом. При переходе к стратегической обороне должны были произойти перемены и в советской верхушке.

Заговор против Хрущева был организован двумя группами: в первую входили Шелепин, председатель КГБ СССР В.Е. Семичастный и заместитель председателя Совета министров СССР Д.С. Полянский, во вторую — «старые» партийные руководители: председатель Президиума Верховного Совета Л.И. Брежнев, члены Президиума ЦК М.А. Суслов, А.Н. Косыгин, Г.И. Воронов, секретари ЦК Ю.В. Андропов, П.Н. Демичев, Б.Н. Пономарев и др. Их поддержали военные.

В октябре 1964 года Хрущева, отдыхавшего на Черном море в Пицунде, вызвали в Москву якобы для обсуждения его предложений по сельскому хозяйству. По-видимому, он догадывался, что его ждет, но не стал сопротивляться. 14 октября на пленуме ЦК КПСС под председательством Брежнева Хрущев был отправлен в отставку. Он прожил еще немало лет и умер 11 сентября 1973 года, успев помириться с писателями и художниками, которых раньше громил; написал мемуары, которые втайне от властей как настоящий диссидент издал на Западе; и самое существенное — покаялся, сказав: «Руки у меня по локоть в крови. Это самое страшное, что у меня на душе»{228}.

Тем не менее его судьба уникальна. Бывший юный пастушок из курской деревни Калиновка стал «русским царем», проявив природную мощь, энергию и в конце концов — ограниченность того слоя населения, из которого в 20-е годы сформировалась новая советская элита, пришедшая на смену имперской. Неся в себе энергию мировой революции, Хрущев всю жизнь оставался революционером и романтиком, считая, как и Сталин, что «нет таких крепостей, которые большевики не могли бы взять».

Одновременно со смещением Хрущева полностью исчерпался героический период Советского Союза. Отныне начинался новый, содержание которого заключалось в стремлении избежать назревающего внутреннего идейного и экономического кризиса и уйти от опасности войны с Западом.

В октябре 1964 года на пленуме ЦК КПСС, когда Хрущева отправили в отставку, произошел поколенческий переворот — Брежнев, Косыгин и Подгорный стали новыми руководителями страны. Соответственно, и Громыко наконец стал хозяином в МИД, больше не вздрагивая от сумбурных реакций Хрущева. Когда он вернулся в свой кабинет в министерстве, сказал заместителям: «Хрущев хотел разрушить дипломатическую службу. Не удалось. Это все позади».

В подготовленном под руководством Громыко международном разделе доклада Брежнева на торжественном заседании 6 ноября 1964 года в честь 47-й годовщины Октябрьской революции было определено главное направление — «обеспечение мирных условий для построения социализма и коммунизма, на укрепление единства и сплоченности социалистических стран, на поддержку освободительных революционных движений, на всемерное развитие солидарности и сотрудничества с независимыми государствами Азии, Африки и Латинской Америки, на утверждение принципов мирного сосуществования с капиталистическими государствами, на избавление человечества от мировой войны».

Эти принципы и легли в основу советской дипломатии.

Кроме того, у Андрея Андреевича были дружеские отношения с Брежневым, он всегда был на стороне Леонида Ильича во всех внутренних конфликтах в партийно-советской верхушке. А то, что конфликты практически сразу возникли, нет никакого секрета. Сначала официально считалось, что после Хрущева к власти пришло «коллективное руководство» (так было и в первое время после смерти Сталина), но вскоре Брежнев, которого поддерживал партийный аппарат, стал оттеснять Косыгина и Подгорного.

Любопытна такая подробность взаимоотношений среди членов Политбюро. Брежнев обращается к Андропову: «Я слышал, что Подгорный и Шелест уже второй раз выезжали на охоту вместе. Как ты думаешь, что бы это могло значить? Присмотрись-ка, Юра, повнимательнее, как бы эти охотники нам неожиданных трофеев не привезли»{229}.

Понятно, о каких «трофеях» говорил многоопытный Брежнев.

СССР — гигантская экономика, гигантские проблемы

Главной задачей нового руководства было достижение устойчивого развития. Стала закрепляться практика управления отраслями, обслуживающая «неизменный режим расширенного воспроизводства сложившихся технологических систем»{230}. Если Сталин и Хрущев, пусть и волевыми методами, добивались ускоренного развития новых технологий, то теперь эта тенденция сходила на нет. Система кредита вместо стимулирования эффективных производств, как это происходит в рыночной экономике, поддерживала старые и утратившие потенциал развития производства. Планирование экономики из мощного рычага управления всё больше превращалось в тиражирование прошлых технологических достижений, а прорывные открытия, как правило, внедрялись только в военно-промышленном комплексе и не находили применения в гражданских отраслях.