Святослав Рыбас - Громыко. Война, мир и дипломатия

Однако ряд отраслей (военная промышленность, нефтяная, газовая и т. д.) были сверхприбыльны. Попытка упорядочить ценообразование окончилась неудачей, а из этого последовало свертывание всей реформы. Экономика осталась сверхцентрализованной, негибкой и неотзывчивой к новациям. Опираясь на мощь государства, она не воспринимала экономических интересов человека. Легкая промышленность так и осталась на обочине, а ценообразование — на уровне административных решений.

В марте—апреле 1966 года состоялся XXIII съезд КПСС. На нем получил поддержку поворот к хозрасчетным методам хозяйствования, отменены положения Устава КПСС, принятого на предыдущем съезде, об обязательной сменяемости части партаппарата. Президиум ЦК был переименован в Политбюро, а первый секретарь стал генеральным секретарем.

Некоторые представители интеллигенции увидели в усилении роли центральных министерств и в переименованиях высших органов партии симптомы возвращения к сталинским методам управления. На встрече с писателем Константином Симоновым Брежневу пришлось высказаться на этот счет: «Пока я в этом кабинете (генерального секретаря), крови не будет». При этом Брежнев не допускал критических высказываний о Сталине, но и не восхвалял его; он просто избегал этой темы.

Однако руководство СССР ни тогда, ни позже не смогло преодолеть внутреннего раскола советской системы, опирающейся на принципы управления экономикой, выработанные при Сталине. Одна часть общества требовала от власти не сбрасывать со счетов всех достижений сталинского времени, а другая часть подозревала власть в желании реабилитировать свергнутого с пьедестала вождя. Это в конечном итоге привело и к идеологическим конфликтам в обществе, так как усиливающаяся централизация не нуждалась в разнообразии взглядов на развитие страны, а административный аппарат в силу своей природы не был готов отдать часть своих функций рыночным механизмам. Оказалось, что военные и внешнеполитические задачи можно решать только в рамках старой советской практики.

После хрущевской оттепели действительно наступила идеологическая «подморозка». Власть по-прежнему резко отрицательно реагировала на критику в свой адрес, строго наказывая за попытки распространять оппозиционные материалы как внутри страны, так и за рубежом. В условиях продолжающейся «холодной войны» попытки западных стран поддерживать первых советских диссидентов приводили к усилению политического давления на эти малочисленные группы, создавая этим людям ореол героев-страдальцев.

Стремление руководства СССР к политической стабильности и неумение использовать заложенный в прошлые годы теоретический и практический опыт в части применения рыночных принципов привели к стратегическим провалам в ряде направлений.

Во-первых, сверхдоходы от продажи сибирской нефти вызвали настоящую эйфорию и отрицательно повлияли на развитие высокотехнологичных производств. Ставка была сделана на закупку соответствующей продукции за границей.

Во-вторых, тысячи молодых людей с высшим образованием, которые ожидали применения своих дарований в науке и на производстве, оказались в бесперспективной зоне «вечными младшими научными сотрудниками». Правящая элита замыкалась, утрачивала творческий потенциал, главные усилия направляла на сохранение своего положения.

В-третьих, командная экономика, порождающая дефициты товаров народного потребления, способствовала возникновению и развитию подпольных производств. Из утаенных ресурсов выпускалось множество товаров: обувь, костюмы, сорочки, плащи и т. д. Таким образом, «доделывалась» незавершенная реформа. Эта теневая экономика нуждалась в своих лоббистах, экономистах, пропагандистах. Она сомкнулась с преступной средой, получила выходы в партийное руководство. Так возникло огромное явление, враждебное, по своей сути, советскому строю, но вместе с тем являющееся порождением и частью этого строя.

На долгие годы развитие СССР пошло по двум расходящимся направлениям. На первом мы видим огромные финансовые вложения в создание нескольких десятков территориально-производственных комплексов (ТПК) — в Западной Сибири (нефть и газ), Павлодарско-Экибастузский в Казахстане (уголь), Канско-Ачинский в Краснодарском крае (уголь), Саянский в Хакасии (алюминий), Братско-Усть-Илимский лесопромышленный комплекс в Иркутской области. Была построена Байкало-Амурская железнодорожная магистраль, которая связала Восточную Сибирь с Дальним Востоком. Это была третья волна освоения зауральских территорий (после столыпинского переселения крестьян и сталинской индустриализации), очень важная в геополитическом и управленческом отношении. Можно сказать, решалась вечная проблема России, заполнялись пустоты на ее огромной территории и создавалась более прочная экономическая структура.

На втором направлении нарастало отчуждение общества от официальной политики и идеологии. За фасадом великих строек и военной мощи многие с тревогой видели технологическое отставание, неэффективность управления, слабость идеологии. Внешнее спокойствие будничной жизни (начиная с 1968 года против участников немногочисленных беспорядков не использовалось оружие) означало, что протесты ушли в глубину В городах стало массовым слушание западных русскоязычных станций, которые передавали информацию о реальных проблемах СССР. Особую роль стала играть художественная литература. В ней отразились острые проблемы общественного развития, на которые официальная пропаганда не давала ответов. Стала востребованной так называемая «деревенская литература», писатели Василий Белов, Борис Можаев, Владимир Солоухин, Федор Абрамов показывали жизнь деревни без прикрас, из их произведений следовало, что произошел трагический разрыв между традиционными нравственными ценностями и официальной практикой. Другие прозаики и поэты высказывали идеи, близкие урбанизированному населению — неприкосновенность частной жизни, свобода печати и т. д. Для молодого поколения, живущего в отдельных квартирах и имеющего садовые участки, многие порядки казались нелепостью. Например, в садовых домиках официально запрещалось устанавливать печи.

Наиболее остро конфликт между личностью и государством проявился в деле Александра Солженицына. В его оценке советской индустриализации основы могущества СССР власти увидели разоблачение «неоправданных жертв, организованной государством системы подневольного труда», очернение Октябрьской революции. В ноябре 1969 года Солженицын был исключен из Союза писателей СССР, но в октябре 1970 года ему присудили Нобелевскую премию.