Белая эмиграция в Китае и Монголии - Сергей Владимирович Волков
По его описанию, район нашей казармы и тюрьмы на Вард род неоднократно переходил из рук в руки – то к японцам, то к китайцам, но никто из них не заходил в казарму, так как целью их наступлений был берег реки Вампу и дальше – Гарден-Бридж, около которого расположено японское консульство.
Однако однажды, в период некоторого затишья на фронте, в казарму вбежал взвод японских солдат под командой офицера. Солдаты бросились обыскивать помещение, но ничего не грабили. Они, конечно, сразу обнаружили полковой кантин с товарами и доложили об этом своему офицеру.
Против внутренней двери кантина, через небольшой коридор, находится дверь в столовую, где у нас была оборудована церковь с иконостасом и всей необходимой церковной мебелью и утварью. Стены столовой были украшены портретами Государей Императоров. Один из углов столовой был специально отведен Суворову, а при самом входе в столовую был оборудован прекрасный гимнастический городок.
В момент появления японцев в казарме этот русский инвалид скрывался в столовой. Вошедший туда японский офицер, конечно, строго окликнул его; когда инвалид подошел к нему и объяснил, что он просто бездомный и живет здесь, так как у него нет другого пристанища, то офицер оставил его в покое и пошел рассматривать столовую.
Подойдя к алтарю церкви, он остановился и благоговейно поклонился иконам. Осматривая дальше стены столовой, он дошел до большого портрета Государя Императора Николая II Александровича. «Нужно было видеть этого офицера в тот момент! – с восторгом рассказывал русский инвалид. – Офицер-японец замер в положении «смирно», отчетливо отдал честь, а потом низко поклонился портрету нашего Государя». Солдаты-японцы замерли у двери столовой, наблюдая за своим офицером. Окончив осмотр столовой, офицер пошел в кантин, где дал разрешение солдатам выпить пива из наших запасов.
Дисциплина, уважение даже к чужим верованиям и безграничная любовь и почитание монархов у японцев развиты настолько сильно, что хочется поставить их в пример нам, русским.
Между тем война на границах центральной части Сеттльмента, охраняемой Ш.В.К. и иностранным гарнизоном, каждый день приносила какие-либо неприятные неожиданности: раненый военный китайский летчик (русский, но служивший у китайцев), опасаясь вынужденной посадки с несброшенными двумя бомбами, решил освободиться от своего груза, сбросив его на поле Рейс-Корса, так как улицы города были забиты многотысячными толпами городского населения и беженцев. Он сбросил бомбы, но… промахнулся, и эти бомбы, вместо полупустого поля Рейс-Корса, упали на две-три сотни ярдов дальше, на углу Тибет род и Авеню Эдуарда VII, в самую гущу человеческой массы беженцев, двигавшихся с Сеттльмента на Французскую Концессию. Взрывами этих бомб были убиты и искалечены сотни китайцев и несколько человек европейцев.
Во время одного из очередных обстрелов китайской артиллерии, через Вампу со стороны Путунга (китайцы-артиллеристы стреляли плохо, и их снаряды не всегда достигали цели – Чапея, где уже закрепились японцы), один из этих снарядов разорвался у кинотеатра «Капитол», при этом пострадало несколько человек мирных жителей и один из чинов моего караула, охранявшего в то время английское консульство, расположенное почти на задах у театра «Капитол». Другой снаряд упал в универсальный магазин «Сен-Сир», в самом центре главной улицы Сеттльмента, Нанкин род, и принес исключительные жертвы и разрушения. При всех этих инцидентах чины полка немедленно появлялись на месте происшествия для наведения порядка и для охраны имущества.
По мере того как победители-японцы оттесняли китайские войска от границ Шанхая, жизнь города постепенно начинала возвращаться к своему прежнему, почти нормальному положению.
В целях экономии в муниципальных расходах сначала частично, а потом и полностью был демобилизован Ш.В.К., в том числе и 3-я (волонтерская) рота полка. Это вызвало увеличение наряда для трех регулярных рот полка, которые оставались одни: охрана границ Сеттльмента (правда, меньшими караулами) попеременно с регулярными английскими и американскими войсками, патрулирование улиц города в помощь полиции, охрана складов газолина на Рейс-Корсе и, наконец, охрана японских бумагопрядильных фабрик, находившихся в западном районе Сеттльмента, которым угрожал разгром и пожары со стороны китайцев, остававшихся на Сеттльменте и чрезвычайно враждебно относившихся к японцам. Кроме того, полк по-прежнему нес охрану мостов через Сучоу крик, которые являлись проходами с китайской стороны на Сеттльмент.
К концу октября произошли события, которые дали полку новый «постоянный наряд» и «головную боль» почти на целых четыре года (до начала Второй мировой войны).
Опишу вкратце эти события. Японцы, понеся большие потери, все же вытеснили китайцев из Чапея, и война переходила уже в «провинцию», но на одном из участков Чапея, граничащих с Сеттльментом, невдалеке от Тибет род Бридж, в одном из кирпичных годуанов (складов) засел китайский «батальон» (с позволения сказать). Фактически это не был батальон регулярной китайской армии, а только лишь остатки какого-то батальона, уцелевшие после сильных боев у Северного вокзала Шанхайско-Нанкинской ж. д. К остаткам этого батальона пристали носильщики-кули, всегда сопровождающие китайские войска в качестве их обоза, и просто бездомные жители, не имевшие возможности уйти своевременно из района военных действий.
Командир этого батальона был убит, но вместо него Чан Кайши назначил какого-то полковника (произведенного позднее в генералы), по фамилии Зин Чингян. Кроме того, остался в живых адъютант этого батальона (впоследствии произведенный в майоры), забыл я его фамилию – исключительно неприятная личность!
Так вот этот «батальон», отходя под натиском японцев из Чапея к границе Сеттльмента, дошел до этого самого годуана на берегу Сучоу крик. «Генерал» для поддержания духа китайского населения, сильно упавшего после поражения китайцев под Шанхаем, и по-видимому, по инструкциям Чан Кайши, решил изобразить из этого годуана «Верден» (знаменитую своей обороной во время Первой мировой войны французскую крепость, выдержавшую чуть ли не годовую осаду германцев). «Генерал» пришел к этому решению, по-видимому используя то обстоятельство, что зады этого годуана выходили к проволочным заграждениям границы Сеттльмента, около которых стояли в то время «Вэлш Фюзильерс» – «нейтральные войска».
В то же время если бы японцы повели сильный огонь по этому годуану со стороны Чапея, то их пули, а в особенности артиллерийские снаряды, ложились бы на территорию Сеттльмента, в его центральной части, против чего муниципальный совет и английское командование, конечно, заявили бы немедленный протест.
Китайская пресса широко рекламировала «героев обреченного батальона», отказавшихся якобы оставить свои позиции и решивших умирать за родину в борьбе против японцев. Пока эта пресса истошно вопила и восхваляла «обреченный батальон», сами «герои» почти спокойно сидели у себя в годуане, грызли семечки, перебрасывались шутками с «Вэлш Фюзильерс» и лишь изредка постреливали по японцам,
