Как я стал собой. Воспоминания - Ирвин Ялом
Вчера я обедал с другом, Вэном Харви, который на пару лет старше меня (да, такие люди еще есть на свете). Он посоветовал мне прочесть роман под названием «Стеклянная комната» Саймона Моуэра, а я рекомендовал ему «Зиму» Кристофера Николсона. Через пару часов мы одновременно прислали друг другу электронные письма с одним и тем же вопросом: «Как назывался роман, который ты посоветовал?» Конечно, мне следовало бы носить с собой блокнот для заметок. Но вот загвоздка – как не забывать брать его с собой?
Потерянные ключи, очки, телефоны, забытые телефонные номера и места парковки – это происходит со мной постоянно. Но потеря ключей и от квартиры и от машины в один день была случаем экстремальным, и, вероятно, она связана с бессонницей, которая донимала меня накануне ночью.
Я уверен, что знаю причину этой бессонницы. В тот вечер я смотрел французский фильм «Любовь»[39], живописующий трагедию стареющего любящего мужа, который помогает уйти из жизни своей тяжелобольной жене. Супруги в фильме напоминали нас с Мэрилин, и сцены из него преследовали меня всю ночь. «Любовь» – превосходное кино, но мой вам совет: посмотрите его до того, как вам исполнится восемьдесят.
Я уже давно беспокоюсь, что стареющая память вынудит меня отказаться от приема пациентов, поэтому, чтобы отход от дел не застал меня врасплох, активно пользуюсь компьютерной программой диктовки: после каждого сеанса я обязательно надиктовываю отчет на одну-две страницы и непременно прочитываю его перед новой встречей с тем же пациентом. С этой целью я всегда составляю расписание так, чтобы между пациентами было как минимум двадцать минут. Более того, в последние несколько лет я принимаю не более трех пациентов в день. Когда мне пишет какой-нибудь пациент из далекого прошлого, я часто поначалу теряюсь, но прочтение пары предложений из моих старых заметок, как правило, открывает «клапан» для всей его истории.
Но в потере памяти есть и светлая сторона: забывание сюжетов многих книг дает мне возможность с удовольствием их перечитывать. Современные романы все меньше доставляют мне радость, так что я возвращаюсь к своим «любимчикам», выстроившимся в книжном шкафу: «Сто лет одиночества», «Грендель», «Большие надежды», «Приключения и неудачи Макролла», «Холодный дом», «Дети полуночи», «Тетушка Хулия и писака», «Даниэль Деронда», «Сайлас Марнер» и «Путем всея плоти» – многие из них я теперь могу читать, словно в первый раз.
В книге «Вглядываясь в солнце» я говорю о концепции «волн» как способе облегчить страх смерти. Каждый из нас, часто того не сознавая, создает концентрические круги влияния, которые могут воздействовать на других еще долгие годы, порой даже не одно поколение. Влияние, которое мы оказываем на других, передается подобно волнам по воде – все дальше, пока они не становятся невидимыми невооруженным глазом, но все равно продолжаясь на наноуровне.
Как Джон Уайтхорн и Джерри Франк «взволновали» меня, так, полагаю, и я «взволновал» своих студентов, читателей и пациентов, и в особенности своих четверых детей и семерых внуков. Я до сих пор помню слезы радости на моих глазах, когда моя дочь Ив позвонила и сказала мне, что поступила в медицинскую школу. В прошлом году я снова прослезился, услышав, что ее дочь Алану приняли в медицинскую школу Тулейнского университета. А в минувшее Рождество я сел с Адрианом, моим трехлетним внуком, за нашу первую партию в шахматы.
Ялом дает трехлетнему внуку первый шахматный урок, 2016 г.
Вот ведь загадка: когда я уйду на покой? Меня часто просят помочь пациентам принять как раз это решение. Не так давно я работал с Говардом, успешным, чрезвычайно умным менеджером хедж-фондов. В восемьдесят пять лет он не прекращал работать и, как приклеенный, часами сидел за компьютером. Ко мне Говард обратился по настоянию жены. Ему, живущему на Западном побережье, приходилось вставать в половине пятого утра, чтобы мониторить фондовый рынок, и днем он практически не отходил от экрана.
Хотя за эти годы Говард разработал компьютерную программу, чтобы та выполняла работу за него, ему все же казалось, что он несет обязательство перед своими инвесторами никогда не отходить далеко от монитора. Трое его партнеров, два младших брата и друг, с которым Говард общался всю жизнь, имели обыкновение почти каждый день играть партию в гольф, и Говард был убежден, что должен работать за них всех. Он знал, что у них с женой и тремя дочерями больше денег, чем они в состоянии потратить, но остановиться не мог. Это его долг, говорил он. Он не может полностью положиться на разработанную им компьютерную программу для проведения сделок. Да, он согласен, у него есть зависимость от наблюдения за взлетами и падениями биржевых котировок, однако он не знает иного способа жить. И кроме того, подмигивал он мне, крупно выиграть на рынке – это же так круто!
– Представьте свою жизнь без работы, Говард. Какой бы она была?
– Я признаю́, мысль о прекращении работы приводит меня в ужас.
– Попробуйте вообразить эту жизнь без работы.
– Я знаю, к чему вы ведете. Я признаю, что это бессмысленно. Я признаю, что мне страшно остановиться. Чем бы я занимался весь день? Можно путешествовать, осматривать достопримечательности – но это займет не все время. Все интересные места я уже видел.
Я поднажал:
– Не кажется ли вам, что работа поддерживает в вас жизнь и что без работы вы постепенно перейдете на заключительные стадии жизни – к старости и смерти? Можем ли мы вместе найти какой-то способ отделить жизнь от работы?
Он внимательно выслушал меня и кивнул.
– Я об этом подумаю.
Что-то я сомневаюсь, что он подумает.
Мне впервые в жизни исполнилось восемьдесят пять лет, и, как и Говард, я борюсь со старением. Иногда я принимаю идею, что пенсионный возраст должен быть временем покоя и умиротворенных размышлений. Однако я знаю, что во мне существуют и непокорные чувства, родом из самой ранней моей юности. И они не перестают создавать турбулентность и угрожают вырваться на поверхность, если я приторможу. Выше я цитировал строки из Диккенса: «Когда жизнь подходит к концу, ты словно завершаешь круг и все ближе подвигаешься к началу». Эти слова преследуют меня. Все чаще и чаще я ощущаю, как какие-то силы тянут меня назад, к моему началу.
На днях мы с Мэрилин побывали на фестивале foolsFURY в Сан-Франциско – событии, которое каждые два года проводит компания моего сына Бена. На этом фестивале представляют свои спектакли двадцать
