Алексей Песков - Павел I

Однажды, бывши в бане с казаком, в умете у которого он укрывался, Пугачев был спрошен от того казака: «Что-де ето у тебя на груди за знаки?» – А знаки те были рубцы да шрамы, и Пугачев отвечал: «Ето-де знаки государевы <…>. Я-де сам государь Петр Федорович <…>. Естли бы яицкия казаки войсковой руки, умныя люди, ко мне приехали, то бы я с ними погутарил». – Умные люди приехали: «Ты ли надежда-государь наш Петр Федорович? – спросили они. – Покажи-тка-де, государь, нам царския знаки, чтоб было вам чему верить, и не прогневайся». – Пугачев взял ножик, разрезал от пупа до ворота рубаху и показал казакам свои рубцы: «Когда-де в Петербурге против меня возмутились, так ето гвардионцы кололи штыками». Казаки осмотрели государя и спросили, отчего у него на левом виске пятно, на что государь отвечал, что ето-де царский герб – российский орел (Пугачев. С. 71–72, 74, 265).

Казаки подумали и решили: быть Пугачеву царем, выгнать из Яицкого городка всех начальников и править там самим. «Естли Бог поможет мне воцариться, – сказал Пугачев, – то Яицкому городку быть вместо Москвы или Петербурга, а яицким казакам над всеми иметь первенство» (Пугачев. С. 76–77).

И было сие в конце августа – начале сентября 1773 года. Как раз только что в Петербурге совершилось миропомазание принцессы Гессен-Дармштадтской Вильгельмины, и по вступлении в православный закон она была наречена: Наталья Алексеевна. 16-го августа состоялось обручение великого князя Павла Петровича с Натальей Алексеевной, и Петербург стал готовиться к свадьбе.18-го сентября, в разгар петербургских приготовлений, яицкие казаки с Пугачевым и развернутыми знаменами во главе двинулись на Яицкий городок. Го – родок взять не довелось, и войско, обрастая по ходу своего движения новыми волонтерами, двинулось штурмовать близлежащие крепости. Всех, кто противился присяге государю Петру Третьему, истребляли на месте сопротивления. Дворян рубили и вешали: казаки искали безраздельного первенства в новом государстве.

Во взятых крепостях Пугачева встречали хлебом и солью. По Заволжью и Предуралью разносились манифесты похитителя царского имени:

«Тысячью великой и высокой и государственный владетель над цветущем селении, всем от Бога сотворенным людям самодержец <…> милостив и милосерд, сожелительное сердце имеющей государь император Петр Федорович, и царь российской, во всем свете славной, в верности свят <…>, всем армиям государь <…>, от всех государей и государынь отменной <…>, всемилостивейший, правосуднейший, грознейший и страшнейший, прозорливый <…> светлый государь мира, я, великий воитель, самодержавный властелин всех летучих и простых людей разных стран и областей, во все времена держащий их в своей руке и воле <…>. Да будет вам известно всем, что действительно я сам великий. <…> Заблудившия, изнурительныя, в печале находящиеся, по мне скучившияся, услыша мое имя, ко мне <…> без всякого сомнения идите и, как прежде сего ваши отцы и деды, моим отцам и дедам же служа, выходили против злодеев в походы, проливали кровь, <…> так и вы ко мне верно, душевно и усердно <идите> к моему светлому лицу и сладкоязычному вашему государю <…>. Тех, кто сам видит мое благородное лицо и прекрасный образ или в мыслях и сознании возвеличит меня, близко узнав, искренней душой, языком, делом и горячим сердцем и честию верит мне, таких людей, конечно, я буду жаловать вашими землями, водами, рыбными ловлями, покосами, пашнями, лесом, порохом, деньгами, свинцом, хлебом, солью и прочим. Кто не повинуется и противится: бояр, генерал, майор, капитан и иные – голову рубить, имение взять. Стойте против них. <…> В одно время они вас объедали, лишали моих рабов воли и свободы, сейчас вы их рубите, но если не подчиняются. Кто повинуется, тот не противник – того не трогайте. Кто признает меня, кто нашел прямой путь ко мне – пусть несет воинскую службу. <…> А ежели моему указу противиться будити, то вскорости восчувствуити на себя праведный мой гнев, и власти Всевышняго Создателя нашего избегнуть не можете <…>. Чтобы верили: сам я, Петр Федорович, подписался тако: Я самый Петр Третий» (Документы ставки Пугачева. С. 25, 30, 32, 37, 28, 27, 37, 31, 37).

«И я прошол прямо в церковь, – вспоминал Пугачев о первой победе своего войска, велел петь молебен и упоминать на ектениях государя Петра Федоровича, а государыню исключить, выговоря при том: – Когда-де Бог меня донесет в Петербург, то зашлю ее в монастырь, и пущай за грехи свои Бога молит. А у бояр-де сёла и деревни отберу, а буду жаловать их деньгами. А которыми я лишон престола, тех без всякой пощады перевешаю. Сын-де мой – человек еще молодой, так он меня и не знает. – А между тем плакал пред Богом, говоря при том: – Дай Бог, чтоб я мог дойти до Петербурга и сына своего увидел здорова. <…> И плакал, вспоминаючи в малолетстве якобы своего сына, государя цесаревича и великого князя Павла Петровича, дабы чрез то более удостоверить простой народ в моей пользе» (Пугачев. С. 82, 88–89).

Сын тем временем торжественно бракосочетался – 29-го сентября «свадьба была совершена с чрезвычайною пышностью и торжественностью, – извещает летописец. – Невеста была убрана к венцу статс-дамами; ландграфиня с дочерьми явилась к Екатерине в 11 часов; вслед за тем процессия двинулась в Казанский собор. Войска были выстроены по обе стороны улиц; балконы, окна наполнены были нарядною публикою; за окно платилось до 60 р. <…> Камер-юнкеры и камергеры гарцовали верхами перед каретою Екатерины, запряженною восемью лошадьми; императрица была одета в русском платье из алого атласа, вышитом жемчугами, в мантии, опушенной горностаем и по которой вышиты были императорские орлы; противу нея поместились Павел Петрович и Наталья Алексеевна <…>. Во время молебствия произведена была салютационная пальба <…>; площади и улицы кишили народом. В четыре часа, после того как Екатерина приняла поздравления, сели за стол <…>. Здравия пили при пушечной пальбе <…>. – Утро 30 сентября посвящено было поздравлениям. Затем парадный обед <…> Вечером бал <…>. – 1 октября даны были народу жареные быки, выставленные на площади против Зимнего дворца <…>, и пущено было из нарочно сделанных фонтанов виноградное вино. Затем обед у новобрачных <…>. – 4 октября парадный спектакль в придворном театре: опера Психея и Купидон» (Кобеко. С. 97–98, 96).

5-го октября армия Пугачева подошла к Оренбургу, и началась затяжная осада столицы здешнего края. «Не стану тратить людей, – говорил Пугачев казакам, – а выморю город мором» (Пушкин. Т. 8. С. 129). Между тем отряды Пугачева разъезжали по ближним и дальним оренбургским окрестностям, умножая свое казацкое первенство час от часу. В разгульный спектакль включались новые и новые исполнители.