Одноколыбельники - Цветаева Марина Ивановна

Шестов Лев Исаакович (1866–1938) – философ-экзистенциалист, эссеист. Его первая книга – «Шекспир и его критик Брандес» вышла в России в 1896 году, после этого он посвятил много статей и книг анализу философского содержания творчества Л. Толстого, Ф. Достоевского, А. Чехова, Д. Мережковского. Эмигрировал в 1920 году. В Париже, где жил с 1921 года, читал в Сорбонне лекции, посвященные Толстому, Достоевскому и русской философской мысли в целом. В Париже предмет его философского интереса постепенно во многом изменился – он стал исследовать творчество Мартина Лютера, Блеза Паскаля, Бенедикта Спинозы и многих других. В первом номере «Верст» была опубликована статья Льва Шестова по философии «Неистовые речи. (По поводу экстазов Плотина)». Марина Цветаева относилась к нему с дружелюбным уважением и с интересом воспринимала его философские эссе, в которых иногда находила близкое себе.

С. Эфрон – В. Булгакову (1926 год)

56. «Вы знаете жизнь Марины, трехлетнее пребывание ее в Мокропсах и Вшенорах, совмещение кухни, детской и рабочего кабинета…» – В. Булгаков оставил очень теплые воспоминания о С. Эфроне и о них с Мариной Цветаевой вместе, он видел их глубокую душевную связь. «… мне с Эфроном и Цветаевой всегда было хорошо, весело, интересно и свободно (…). В совместной работе – общественной с Эфроном и литературной – с Мариной Ивановной – мы понимали друг друга с полуслова». Сохранились интересные цветаевские письма к В. Булгакову во время их общей работы в редколлегии составляемого ими сборника «Ковчег» (это название, по свидетельству В. Булгакова, было придумано М. Цветаевой). Он безусловно понимал масштаб личности и поэтического дарования Марины Цветаевой, хорошо знал о трудностях ее повседневной жизни, сердечно сочувствовал и во многом помогал: переезд семьи М. Цветаевой и С. Эфрона в Париж сначала мыслился ими как не окончательный, и они оставили в Праге чемодан с необходимыми вещами – впоследствии В. Булгаков с большими хлопотами переправил его в Париж.

Марина Цветаева – А.А. Тесковой 21 февраля 1927

57. Тескова Анна Антоновна (1872–1954) – переводчица, писательница. Ее раннее детство прошло в Москве. Когда после смерти отца мать с двумя дочерями переехала в Прагу, Анне было 12 лет, она хорошо помнила Россию и русский язык, была предана русской культуре. Была активной участницей общества Достоевского в Праге, возглавляемого известным литературным критиком Альфредом Людвиговичем Бемом, выступала там с интересными докладами, в частности, об изображении природы в романах Достоевского (отклик на это звучит в одном из цветаевских писем). Впоследствии А. Тескова перевела на чешский язык много произведений Л.Н. Толстого, Ф.М. Достоевского, Д.С. Мережковского и др. Была одной из основательниц и многие годы председательницей чешско-русской «Едноты» – культурно-благотворительного общества помощи русским в Чехии. Их знакомство с Мариной Цветаевой началось в ноябре 1922 года, когда А. Тескова обратилась к ней с просьбой выступить на литературном вечере, на что Марина Цветаева в письме от 15 ноября ответила согласием. С того вечера Анна Тескова была восхищена и поэзией, и личностью Цветаевой, тепло восприняла ее талантливую дочку. Ариадна Эфрон хорошо помнила свое детское восхищение «лирическим уютом» дома Анны Тесковой, жившей с матерью и сестрой – игру ее матери на рояле, хорошие книги. Все годы жизни Марины Цветаевой в эмиграции Анна Тескова неустанно поддерживала ее, оказывая и практическую помощь, и так необходимую ей моральную поддержку. После переезда семьи М. Цветаевой в 1925 году в Париж началась ее семнадцатилетняя непрерывная переписка с Анной Тесковой, длившаяся до самого ее отъезда в СССР в июне 1939 года – буквально до последнего предотъездного дня: последняя прощальная открытка была написана в вагоне поезда, увозящего Марину Ивановну с сыном в Гавр, откуда отплывал корабль в Ленинград. Дальнейшая связь была невозможна. Это была одна из самых значительных переписок и дружб в жизни Марины Цветаевой.

58. «А Струве или кто-то из его последователей…» – Струве Петр Бернгардович (1870–1944) – общественно-политический деятель, публицист, историк, философ, экономист. «Легальный марксист», один из теоретиков и организатор «Союза освобождения». Редактор журнала «Русская мысль». Депутат 2-й Государственной думы. Идеолог «белого дела». Редактор газеты «Великая Россия». Вошел в члены Особого совещания при генерале А.И. Деникине. В феврале 1920 года после поражения Деникина эвакуировался из Новороссийска в Константинополь. Входил в состав правительства генерала П.Н. Врангеля (начальник управления иностранных дел). Его усилиями Франция де-факто признала правительство Врангеля. С 1920 года в эмиграции в Париже, с 1922 года профессор политической экономии русского юридического факультета в Праге (вероятно, его лекции слушал К. Родзевич), член пражского Союза русских писателей и журналистов и Русского исторического общества. С мая 1925 г. жил в Париже, редактировал газеты «Возрождение» (в 1925–1927 гг.), «Россия» (в 1927–1928 гг.), «Россия и славянство» (1928–1934 гг.). С 1928 года жил в Белграде, позднее отошел от политической деятельности. Член Союза русских писателей и журналистов в Королевстве Югославия, в 1930–1931 его председатель. Его незаконченный труд «Социально-экономическая история России» был опубликован в 1952 году. В 1941 году был арестован немецкими оккупантами, через три месяца выпущен, и ему с женой удалось выехать к детям в Париж, где умер в 1944 году. Похоронен на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа.

С. Эфрон – Е. Эфрон (1 апреля 1928 г.)

59. «Вспомнилась смерть Пети…» — Петр Яковлевич Эфрон (1884–1914) – старший брат Сергея Эфрона. Был эсером, участником Московского вооруженного восстания 1905 года, в 1906 году был арестован, но сумел убежать за границу. Заболел туберкулезом, вынужден был жить на швейцарском курорте Давос. Был талантливым актером. Руфь Борисовна Вальбе вспоминала, что Елизавета Яковлевна Эфрон показывала ей вырезку из газеты с рецензией на спектакль по пьесе польского писателя Станислава Пшибышевского «Снег», где высоко оценивалась игра Петра Эфрона. (См. «Ариадна Эфрон. «История жизни, история души». В 3-х томах «Возвращение». 2008. Составитель Р.Б. Вальбе). После бегства за границу он был заочно приговорен к смертной казни, но в ответ на прошение о разрешении вернуться, чтобы умереть на родине, получил согласие. Вернулся тяжело больной. Марина Цветаева познакомилась с ним незадолго до его ранней смерти. Сергей и Петр были похожи, но Петр был на 10 лет старше и выглядел мужественнее. В 1914 году М. Цветаева посвятила Петру Эфрону несколько лирических стихов, сохранилось и несколько ее писем к нему, возможно, не отправленных, была полна горячего болевого сочувствия и тяжело пережила его смерть. Анастасия Цветаева подробно рассказала об этом в своей книге воспоминаний. Марина Цветаева писала посвященные Петру Эфрону стихи и после его ухода («Осыпались листья над вашей могилой, /И пахнет зимой…»). Сергей Эфрон тоже был болен этой тогда страшной болезнью (хотя периодически излечивался), и она, как писала в письме В. Розанову, «дрожала» над ним и тогда, и долгие годы потом.

С. Эфрон – Е. Эфрон 27 апреля 1929

60. Тихонов Николай Семенович (1896–1979) – русский советский поэт, прозаик и публицист. В молодости был учеником Н. Гумилева (о чем всю жизнь боялся упоминать), писал талантливые романтические стихи. В 1924 году М.А. Осоргин в своей статье в «Последних новостях» назвал Тихонова, Есенина и Цветаеву «лучшим трио современной русской поэзии» (1924, 23 октября). Но позднее Н. Тихонов стал официальным советским поэтом, и это сказалось на уровне его стихов. Самое известное его произведение военных лет – поэма «Киров с нами». В 1935 году Н. Тихонов был вместе с Б. Пастернаком в Париже на Международном конгрессе деятелей культуры в защиту мира. Он вспоминал о своих встречах с Сергеем Эфроном и с Мариной Цветаевой: «Марина Цветаева очень часто бывала на конгрессе, и мы с ней подружились. Ее муж был в то время секретарем Общества возвращения в Россию. И сама она была переполнена самыми добрыми чувствами» (Тихонов Н. Устная книга. ВЛ. 1980 № 8). Если Н. Тихонов имел в виду «добрые чувства» Марины Цветаевой к СССР, то он явно не понял ее трагически сложного состояния в то время, когда она советовалась с Б. Пастернаком, спрашивая о его отношении к страстному желанию ее мужа и детей уехать в Советскую Россию, а он, как вспоминал много лет спустя, «не знал, что ей посоветовать». Каких-то важных вещей Н. Тихонов не касается в своем рассказе. Тогда еще сравнительно молодой и эмоциональный, он ошибочно показался Марине Цветаевой более преданным миру лирики, чем Борис Пастернак, переживающий в тот момент тяжелый кризис, и она написала ему доверительное письмо, делясь своими переживаниями – разочарованием от изменившегося Б. Пастернака, чуть ли не «отрекающегося» от своей прежней лирики, и болью от возникшего отчуждения, особенно ранящего ее после многолетней горячей переписки. Но все оказалось не так: Б. Пастернак не отказался от лирики, а Н. Тихонов был совсем не тем человеком, каким показался ей в ту короткую встречу. Во время своего рокового возвращения в СССР она и подумать не могла о том, чтобы обратиться к нему – официально признанному – хоть за какой-то помощью (помогал ей, чем мог, именно Борис Пастернак), а позднее, в 1949 году, Н. Тихонов выступал с требуемыми официальной пропагандой разгромными речами против «безродных космополитов».