Ронни Касрилс - Вооружен и опасен. От подпольной борьбы к свободе

Во время краткой остановки в Луанде я посетил Оливию Форсайт, которая теперь содержалась в охраняемом доме, принадлежащем департаменту безопасности. С ней обращались хорошо, и она переводила с африкаанс статьи из армейских и полицейских журналов. Мы изучали возможность обмена её и других агентов на товарищей из МК, находящихся в камерах смертников, в частности, на Роберта Макбрайда. Она очень радостно восприняла предложение сфотографироваться, и побежала в свою комнату, чтобы накраситься. Она написала письмо своей матери, которое мы также записали на плёнку. Она по-прежнему предлагала работать на нас в качестве двойного агента, но я отклонил это предложение, потому что вопрос об этом больше не стоял.

Через несколько дней я был в Лусаке и встречался с Тамбо в небольшом бунгало, в котором он жил на территории резиденции президента Замбии. В течение многих лет по причинам безопасности он должен был постоянно менять место жительства и только недавно, по настоянию его близкого друга президента Каунды, согласился стать гостем замбийского правительства. Меня сопровождали Крис Хани и Стив Тшвете, который стал комиссаром нашей армии. Мы передали Тамбо материалы по Оливии Форсайт и предложили способы возможного обмена. Тамбо выглядел несколько смущённым.

— Речь идёт об этой женщине в английском посольстве? — спросил он.

— Нет, — ответил я, удивлённый тем, что я счёл его рассеянностью, — это лейтенант полиции, которую мы держали в «Куатро». А кто это в английском посольстве?

— Какая-то женщина этим утром бежала в британское посольство из одного из наших домов в Луанде. Мне только что сообщили об этом.

Было ясно, что он имеет в виду Форсайт. Она, несомненно, планировала побег заблаговременно. Используя ослабление режима охраны, она перебралась через стену сада и, спрятавшись в машине помогавшего ей соседа, приехала в британское посольство. По мере того, как нам рассказывали о произошедшем, обычно разговорчивое трио из Штаба военного командования испытывало нехватку слов.

Казалось, Тамбо не замечал, что мы поражены. Мы молча побрели к нашей машине. Уезжая, мы начали от смущения хихикать, а затем начали громко хохотать. Она, конечно, натянула нам нос.

— Я по-прежнему считаю, что мы правильно сделали, переведя её из «Куатро», — заявил Крис, стоявший до конца, в то время как Стив и я насмехались над ним.

Когда Форсайт вернулась в Южную Африке, проведя шесть месяцев в британском посольстве, её руководители в Особом отделе полиции делали преувеличенные заявления об успехе её миссии. Это делалось для того, чтобы скрыть унижение, вызванное её арестом и той важной информацией, которую она передала нам. Как и один из её руководителей, Крейг Уильямсон, она обладала крепкими нервами и немалой смелостью. Однако ни на какой стадии она не вводила нас в заблуждение из-за полного отсутствия у неё эмоциональной преданности делу борьбы против апартеида, на сторону которого она, по её заявлениям, перешла. Те, кто пытались проникнуть в наши ряды, всегда сталкивались с проблемой поиска необходимого баланса между жёстким внутренним контролем и неестественной эмоциональностью. В конечном счёте, какими бы смелыми они ни были, истинной оценкой человеку является дело, которому он служит.

Не прошло и недели после побега Оливии Форсайт, как я получил ещё один удар. Дамьен Де Ланге, Сюзана Весткот и Ян Робертсон были арестованы в арендованном ими доме в посёлке Брудерструм в северной части Йоханнесбурга.

То, что случилось с этой группой после почти целого года её деятельности, хорошо показывает, сколь тяжёлой является жизнь в подполье. Это побудило меня к переосмыслению мудрости решения о создании такой группы. У них постоянно были личные проблемы, проистекавшие прежде всего из-за неустоявшихся характеров Поля Аннегарна и Хью Лагга, и утраты самообладания Хью Лаггом. Им обоим давали высокие оценки товарищи в Лондоне, и они производили хорошее впечатление на своих инструкторов. Однако после того, как они прибыли в Южную Африку, Аннегарн усвоил высокомерный и неразговорчивый стиль общения. Он стал плохо справляться со своими обязанностями, остальные начали считать его «испорченным ребёнком». После попытки дезертировать из группы он был доставлен в Лусаку и направлен на год в Анголу, где выполнял хозяйственные функции в лагерях. Он заявлял, что хотел бы вернуться в Южную Африку для продолжения подпольной деятельности, однако вместо этого мы отправили его в Лондон.

Когда Аннегарн исчез первый раз, группа пришла в состояние растерянности. Всё это, очевидно, особенно выбило из колеи Лагга, который после нескольких стычек с полицией находился на грани нервного срыва, но это осталось незамеченным его товарищами. Он начал звонить Элеоноре домой в Лондон в попытке поговорить со мной, что противоречило всем правилам конспирации. Мы сообщили об этом другим членам группы, которые откровенно поговорили с ним. На следующий день, ранним утром, пока они ещё спали, Лагг украдкой выбрался из дома и не только сдался полиции, но и привёл их к дому.

В ходе последующего суда над его бывшими товарищами Лагг давал показания в пользу обвинения. Он утверждал, что опасался быть убитым Де Лангом или быть отосланным мной в «Куат-ро». Создалось впечатление, что в напряжённых условиях у него развилась паранойя и произошел распад личности. Дамьен, Ян и Сюзана в соответствии с печально известным Законом о терроризме были приговорены к 25, 20 и 18 годам тюрьмы. В прессе был поднят страшный шум по поводу судьбы Аннегарна, который, как утверждал Лагг, по-видимому был казнён АНК. В свою очередь Аннегарн, после того, как его отослали в Лондон, связался с Лаггом и утверждал, что Де Ланге и я намеревались казнить его. Но факт, что он пробыл в Анголе целый год и с ним ничего не произошло, делал его утверждения неубедительным.

Пик Бота, министр иностранных дел, казалось, был особенно увлечён этим делом. Он попытался связаться с Лусакой по передатчику Сюзанны и, очевидно, узнал из полного признания Лагга, что мы были близкими соседями в ту ночь в пустыне, когда он посещал Джваненг. Он негодовал по поводу того, что мы сумели передать группе ракету класса «земля-воздух», которую Винсент вручил Дамьену на ботсванской границе и которая предназначалась для возможного использования против военно-воздушных сил. Позже он направил официальную ноту протеста правительству Анголы. В начале того же года он утверждал, что я принимал участие в попытке переворота, направленного на свержение лидера бантустана Болутатсвана Лукаса Мангопе.

Претория всегда пыталась заставить правительство М. Тэтчер предпринять действия против присутствия АНК в Великобритании. Их союзником был Эндрю Хантер, правый член Парламента от Бейсингстоука. В ходе своей поездки в Южную Африку Хантер, ко всеобщему удивлению, сумел посетить Сюзанну Весткот, которая была в предварительном заключении. А между тем её йоханнесбургский адвокат Питер Харрис уже шесть месяцев безуспешно пытался встретиться со своим клиентом. Утверждая, что он получил от Сюзанны информацию о «террористической ячейке» АНК, действующей в Лондоне, Хантер сделал в Палате общин получившие широкую огласку обвинения, пытаясь связать АНК с Ирландской республиканской армией (ИРА).