Красное небо. Невыдуманные истории о земле, огне и человеке летающем - Василий Олегович Авченко
Считается, что первыми словами, произнесёнными на Луне, стала фраза Армстронга: «Хьюстон, говорит база в море Спокойствия. “Игл” сел». Однако прямо перед этим прозвучали слова Олдрина, прилунившего «Игл»: «Лампа контакта зажглась… О’кей, двигатель выключен». А фраза про мистера Горски – якобы в детстве Армстронг случайно услышал, как его сосед Горски уламывал жену на оральный секс, а та заявила, что согласится лишь тогда, когда соседский мальчишка пробежится по Луне, и Нил, выйдя из «Игла», будто бы сказал: «Удачи, мистер Горски» – не более чем легенда.
Будучи прихожанином пресвитерианской церкви, Олдрин на Луне умудрился причаститься, глотнув вина и закусив хлебом, и прочесть отрывок из Евангелия от Иоанна. Хотя позже признавался, что глубоко верующим никогда не был. А однажды вообще сказал, что, возможно, он атеист, но не стал отрицать, что верит в высшие силы. Олдрин, девичья фамилия матери которого была Moon – Луна (причём родилась она в год первого полёта Райтов, а отец Базза – 12 апреля, в день гагаринского вознесения), как будто решил оспорить советский народный тезис: «Гагарин летал, бога не видал». Баззу запомнилось, как вино «медленно и грациозно закручивалось вверх по стенке чаши» в силу особенностей лунной гравитации. Неверующий Армстронг причащаться не стал, но, по словам Олдрина, смотрел на него «уважительно и молча». В кармане у Нила лежал кусок от пропеллера самолёта братьев Райт.
Астронавтам полагался отдых, но спать они не могли – решили немедленно прогуляться по Луне. Выглянув из «Игла» наружу и осторожно нащупывая ногой твердь, присыпанную лунной пылью, Армстронг произнёс не менее знаменитое, чем гагаринское «Поехали!»: «Один маленький шаг для человека, но гигантский скачок для человечества».
За ним, минут через двадцать, выбрался Олдрин. Армстронг спросил: «Разве это не что-то? Великолепное зрелище». Олдрин подумал и сказал: «Великолепное запустение».
Поскольку фотоаппарат держал по большей части Армстронг, фигура, которую мы видим на лунных снимках, – это именно Олдрин. Лунный след, отпечатавшийся в космической пыли, тоже оставлен Олдрином. Именно он стал настоящей лунной звездой, пусть с закрытым скафандром лицом. Сам Олдрин гордился ещё и тем, что первым сделал космическое селфи и первым помочился на Луне.
Армстронг, в свою очередь, первым выбросил на Луне мешок с мусором, чтобы освободить место для лунных камней. До него Луна была стерильна. Олдрин позже напишет: «Возможно, будущие космические экологи найдут наши отбросы и будут критиковать нас».
Нил и Базз провели на Луне двадцать один час тридцать шесть минут. В это время президент Никсон молил Бога, чтобы ему не пришлось произносить траурный вариант речи, написанный журналистом Уильямом Сафиром: «Судьба распорядилась так, что люди, отправившиеся на Луну для мирных исследований, останутся на Луне, чтобы покоиться с миром. Эти смельчаки, Нил Армстронг и Эдвин Олдрин, знают, что надежды на их спасение нет. Но они также знают, что в их жертве есть надежда для человечества. Эти двое мужчин отдают свои жизни ради самой благородной цели человечества: поиска истины и понимания… В древние времена люди смотрели на звёзды и видели своих героев в созвездиях. В наше время мы делаем то же самое… Другие последуют за ними и обязательно найдут дорогу домой…»
Возвращение со звёзд, или Обратная сторона Луны
Космическую карьеру Олдрин завершил уже в 1971 году. Уйдя из НАСА, возглавил было школу лётчиков-испытателей в Калифорнии, но меньше чем через год вышел в отставку.
Подходящей цели в этом мире для него не осталось. Возможно, наложился кризис среднего возраста. «Мне было всего сорок два года, и никаких действительно захватывающих возможностей для работы не представлялось», – вспоминал Базз. «Мне было очень трудно найти какое-то осмысленное занятие. После того как вы сделали то, чего не делал ни один человек за всю историю… трудно воодушевиться “нормальной” работой».
У Олдрина начались депрессии. Он стал много пить. Чувствуя приближение «парализующего уныния», обращался к «своему другу Джеку Дэниэлсу» и впадал в запой. Запасался жареной курицей из KFC и кое-чем покрепче – hard stuff из «ликёрки», запирал двери, отключал телефон, задёргивал шторы и лежал с бутылкой в руке в постели, глядя новостные телеканалы. Наружу не выходил по нескольку дней. Брак Олдрина развалился.
Его мать с лунной фамилией, Mama Moon, покончила с собой ещё в 1968 году. Теперь Олдрин думал: а что, если это наследственное? Обратился к психологу, тот посоветовал купить красивый парик и даже дал телефон мастера по парикам. «Я подумал: зачем я слушаю этого больного парня? Я вышел из его офиса, зашёл за угол и в первом попавшемся винном магазине купил бутылку виски. Я даже не мог дождаться, пока вернусь домой. Я сделал несколько глотков, прежде чем выехать с парковки».
Одна из книг Олдрина называется Magnificent desolation – «Великолепное запустение». Слово desolation можно перевести и как «опустошение» или «отчаяние» – эти слова лучше всего иллюстрируют посткосмическое состояние Базза. В книге «Возвращение на Землю», название которой тоже двусмысленно, он пишет: «Я побывал на Луне. Что мне делать дальше? Без цели я был как шарик от пинг-понга, который скачет по прихоти и воле других».
Жизнь после подвига порой сложнее самого подвига. Это состояние следовало бы описать в специальной литературе и дать ему название «синдром Олдрина». Коллинз однажды мудро заметил: хорошо, что я кружил вокруг Луны, а не сел на неё: слишком тяжёл груз славы. «В историю, – сказал он, – войдут Армстронг и Олдрин, а я буду похож на того человека, который вторым, после Линдберга, перелетел через Атлантику».
К успеху готов не каждый. Успех может быть страшнее краха. Не всем дано оказаться среди звёзд безнаказанно. Базз сломался, как несколько лет назад сломался Нелюбов. Только Нелюбов сломался оттого, что его не пустили в космос, оттащили от уже открывшейся двери к звёздам, а Олдрин – оттого, что ему стало больше не о чем мечтать. Его надломила Луна. Всем казалось, что он благополучно приземлился, а он на самом деле разбился, потерпел катастрофу.
Крепкий мужик, Базз хотел взять себя в руки. Притормозился с этим делом, пришёл в себя. Решив, что его алкоголизм теперь – «контролируемый», снова женился…
