Ирвинг Стоун - Происхождение

Кузен Фокс выслал ему для анатомирования веерохво-стых голубей и дутышей. Из наспех сколоченного сарая Чарлз изгнал Эмму, но старшим детям разрешил остаться. Фоксу он написал: "Я совершил черное дело и уничтожил маленького веерохвостого ангела десяти дней от роду. К веерохвостому я применил хлороформ и эфир. А со вторым проделал вот что: положил кусочки цианистого калия в большую влажную банку, а через полчаса посадил туда голубя: образовавшийся газ синильной кислоты быстро оказал фатальное воздействие".

Чарлзу хотелось знать, могут ли только что отложенные яйца ящерицы и змеи долго плавать в море – достаточно долго, чтобы животные появились на других землях. Он просил Фокса: "В ваших краях песчаная почва, и, наверное, ящерицы там не такая большая редкость? Если я прав, надеюсь, вам не покажется смешной моя просьба: пусть мальчишки вашей школы за вознаграждение найдут для меня отложенные ящерицами яйца. Шиллинг за каждые полдюжины или больше, если найти трудно. Как наберется две-три дюжины высылайте. Если по ошибке попадутся яйца змеи, это будет весьма кстати, они мне тоже нужны, ведь у нас ни ящерицы, ни змеи не водятся".

Шли недели и месяцы, Чарлз исписывал результатами опытов сотни страниц, в дело шел любой подвернувшийся клочок бумаги, даже старые конверты. Десятки картотечных ящичков, которые он сам сделал, постепенно заполнялись. Здесь хранились его наблюдения и имевшиеся сведения. Если факты противоречили теории, он почти никогда не унывал.

С помощью Джозефа Гукера Чарлз свел в Кью очень полезное знакомство с американцем Асой Греем. Доктор Грей, преподаватель ботаники в Гарвардском университете, автор "Справочника по ботанике Северных Соединенных Штатов", снабдил Чарлза очень ценными сведениями об американских растениях. Чарлз также поехал в Лондон и вступил в Саутуоркское общество голубеводов, члены которого собирались в семь часов в йоркширской таверне в доме 4 на Парк-стрит.

Потом он поехал на север, в Регби, навестить заболевшего корью Уильяма. Чарлз сказал ему:

– В таверне я повстречал довольно странных мужчин. А принадлежит таверна женщине, что тоже странно. Некой мисс Виктуар Арден.

– И что же предпочитает мисс Арден, – спросил его старший сын с озорной улыбкой, – странных мужчин или голубей?

– Странных мужчин. Ведь они, в отличие от голубей, могут платить за пиво. Мистер Брендт, один из их лидеров, оказался редким чудаком. После обеда он протянул мне глиняную трубку и сказал: "Вот ваша трубка", будто само собой разумелось, что я курю. В субботу я заберу гораздо больше голубей – это занятие куда благороднее и возвышеннее возни с мотыльками и бабочками, даже если ты с этим не согласен.

Его дети любили ловить бабочек и презирали собирателей жуков. Это был для них повод лишний раз подшутить над отцом. Своими наставлениями и энтузиазмом он привил детям любовь к живой природе, но не считал нужным снабжать их экземплярами для коллекции. Коллекцию дети должны собирать сами – только тогда она принесет им радость.

Летом и осенью Чарлз занялся петухами и курами, стараясь выявить различия в строении костей, весе, количестве хвостовых перьев, чтобы четко определить разновидности. Добывать материал для опытов было трудно – не всем нравилось упаковывать или отправлять ему мертвую птицу, с усоногими раками было куда проще. А умерщвление птенцов огорчало Эмму и детей. Тогда он предложил вознаграждение за мертвых голубей, кроликов и уток мистеру Бейкеру, который разводил их и продавал. Самым верным поставщиком оставался кузен Фокс, который вы" сылал ему нужные экземпляры. Чарлз послал также два десятка писем известным птицеводам и профессиональным свежевальщикам с просьбой присылать ему останки домашней птицы и голубей.

Он размышлял: "Около тридцати лет назад много говорилось о том, что геологи должны только наблюдать, но не теоретизировать; хорошо помню, как кто-то сказал, что, если рассуждать подобным образом, лучше просто спуститься в гравийный карьер и считать там камешки и описывать их цвета. Неужели люди не понимают, что смысл любого наблюдения – доказать или опровергнуть какую-либо позицию, иначе польза от наблюдения равна нулю".

Осенью 1855 года он получил очередной номер "Анналов естественной истории" и начал читать статью Алфреда Рассела Уоллеса под названием "О законе, регулирующем возникновение новых видов". Его потрясло уже само название. Ему и в голову не приходило, что кто-то другой идет той же непроторенной дорогой, на какую он ступил восемнадцать лет назад, в 1837 году. Он вышел в переднюю, взял из рыжевато-зеленой керамической табакерки щепотку нюхательного табака и снова принялся за чтение статьи. Его ждал новый сюрприз:

"Географическое распространение зависит от геологических изменений.

Каждый естествоиспытатель, изучающий вопросы географического распространения животных и растений, наверняка сталкивался в своих исследованиях со странными фактами…

…Местность, на которой имеются определенные виды, роды и принадлежащие к ним целые семьи, безусловно сформировалась в результате длительной изоляции, достаточной для того, чтобы многие подвиды сложились по типу предсуществовавших, которые вымерли, как и многие виды более раннего периода, в результате группы стали казаться изолированными…"

Чарлз поднялся и, глубоко обеспокоенный, стал ходите по комнате. Взглянув на оглавление, он понял, что автор статьи – молодой человек, которого он смутно помнил по мимолетной встрече в Британском музее года два назад. Он также читал в доме Лайеля главу или две из книги Уоллеса "Путешествие по Амазонке" и тогда еще подумал, что автор – вдумчивый и наблюдательный естествоиспытатель. Сейчас Алфреду Расселу Уоллесу тридцать два года, а тогда он собирался отправиться в экспедицию: Сингапур, Бали, Целебес, Малакка – зона Малайского архипелага, еще не изученная естествоиспытателями. Чарлз вспомнил слова Уоллеса:

– Выбрать Сингапур исходным пунктом для сбора материалов по естественной истории меня натолкнули занятия, проведенные здесь, в этом музее, в разделах насекомых и птиц. Я хочу, чтобы моя экспедиция продлилась несколько лет, как ваша на "Бигле" и Гукера на "Эребусе". Я холост, и время мое ничем не ограничено.

Перед мысленным взором Чарлза возник облик Уоллеса: простоватый с виду, эдакий увалень, массивные плечи и широкая грудь, копна черных волос, темные бакенбарды, очки без оправы, слишком маленькие для его огромных, пытливых, но добрых глаз. Держится застенчиво, говорит негромко, прекрасно образован, хотя выучился не в школе: семью Уоллесов, никогда не жившую в роскоши, постигло разорение, и мальчику пришлось бросить школу в четырнадцать лет.