Андрей Буровский - Запретная правда о русских: два народа

Так что в СССР можно было и наукой заниматься на очень даже неплохих условиях. Только для этого приходилось работать – не всех, видимо, устраивало.

К тому же люди ведь порой уходили с рабочих должностей (из «класса-гегемона») на должности младшего научного сотрудника (в угнетенную, забитую «прослойку»). Они получали 140 рублей после 300, но к ним начинали относиться так, как они сами этого хотели. Как к научным сотрудникам. Ведь в СССР деньги сами по себе играли очень незначительную роль: не так уж много на них можно было купить. Шутили, что в СССР дефицитно все, кроме денег… и в этом была изрядная доля истины. Погоня за дефицитом заставляла заводить знакомства, оказывать разного рода «левые» услуги… А не работать и зарабатывать.

Вот престиж ученых… простите, научных сотрудников, был несравненно выше, чем у рабочих – независимо от оплаты труда.

Фактически роль интеллигенции в жизни СССР была невероятно высока. Никто никуда особенно не стремился, не торопился, у людей было время и желание читать, вдумываться, обсуждать, теоретизировать. Вкус к чтению книг и газет даже специально прививали в школе, это было важной частью образования.

Люди пишущие, думающие, создающие были известны, уважаемы. Попросите современного студента назвать трех ведущих писателей России… Затруднится процентов 90. Да и кто они, ведущие писатели? Вот американские актрисы, – их назовут, назовут и исполнителей попсы.

Попросите назвать трех ведущих ученых – то же самое. А вот российские студенты образца 1980 года легко назвали бы и ученых, и писателей, еще и поспорили бы, кто их них более ведущий.

Эмигрантов в США и в Европу больше всего удивляло как раз то, что интеллигенцию никто специально не поддерживает, даже самым умным людям приходится зарабатывать деньги по всем правилам рынка, и что занятия наукой и литературой сами по себе вовсе не престижны. Можно преподавать в университете, а можно торговать кастрюльками, главное – сколько заработаешь.

В СССР получить образование означало иметь работу по специальности, а иметь ученую степень – быть материально обеспеченным.

А рядом с официальной был ведь и пласт неофициальной культуры: барды во главе с Высоцким и Окуджавой, Сергеем и Татьяной Никитиными, самиздат и провезенный контрабандой тамиздат, включая «Посев» и Солженицына, посиделки на кухнях и пикники, веселый шум в турпоходах, путешествия и экспедиции.

Многое, очень многое можно поставить в вину советской власти – но вот что она делала, так делала: просвещала «народ» изо всех сил, в том числе и ценой прямого насилия. Многое в ее действиях прямо продолжало «линию Петра» и очень соответствовало миропониманию и дворянства, и старой интеллигенции XIX века.

Интеллигенция в СССР жила, как у Христа за пазухой, на положении привилегированного феодального сословия. Каждое поколение должно было подтверждать свое право войти в сословие – получить образование, а то и ученую степень. Но ведь и члены сословия китайских ученых-чиновников, шэньши, учились и сдавали экзамены. И в Византийской империи были ученые чиновники и юристы, подтверждавшие свое право занимать привилегированное положение.

Учитывая все это, трудно поверить, но факт: интеллигенция почти поголовно была уверена, что очень нужна народу, но совершенно не нужна государству и находится в пренебрежении. В незаслуженном, разумеется.

Автор сих строк с 13 лет ездил в экспедиции и много раз слышал от самого народа, как он относится к интеллигенции. Почему-то сие не вызывало у меня никаких отрицательных чувств… Не могу объяснить почему. Не вызывало, и все. От книг Стругацких грудь разворачивалась колесом, в носу щипало от гордости самим собой… Но вот почему-то тоскливый вопль типа: «И этих дармоедов мы кормим?!» к самому себе решительно не относил.

Не раз я пытался рассказать собратьям по классу, как к ним на самом деле относятся народные массы… Безнадежно. Или не слышали, или обвиняли власти в том, что они «настраивают народ против интеллигенции». Народ оказывался опять же не людьми, которые могут иметь и собственное мнение, а некой безликой группой, на которую действует пропаганда. В данном случае – вражеская пропаганда.

В 1991 году интеллигенция дооралась: государство в РФ не играет в ее судьбе и десятой доли той роли, которую играло государство в СССР. Никто специально не поддерживает интеллигенцию, и молодежи трудно даже представить себе, какую важную роль играли в СССР книги, пластинки и кинофильмы, все виды умственной деятельности, все формы культуры.

Даже в царское время из народа в интеллигенцию переходили целыми группами, и каждая из них чем-то отличалась от прочих. При советской власти по-настоящему много людей стали интеллигентами за одно-два поколения. Разумеется, эта «новая» интеллигенция чем-то неуловимо отличалась от «старой», дореволюционной.

Иногда утверждают, что дело в «качестве». Мол, «старая» интеллигенция чем-то «лучше» «новой». Как плоть от плоти, кровь от крови «старой» интеллигенции, ответственно заявляю: да совершенно ничем она не лучше. Вопрос только во времени, нужном для утверждения выходцев из народа в своем новом качестве.

Сама попытка построить советскую власть – чистейшей воды интеллигентский проект. Среди всего прочего, проект включал идею переделки «народа», борьбы с его «отсталостью» и «дикостью» и превращения его в интеллигенцию.

Разумеется, часть старой русской интеллигенции или приняла советскую власть, или по крайней мере к ней приспособилась. Постепенно эта старая интеллигенция сливалась с новой, с выходцами из народа советского времени.

Различия между «старой» интеллигенцией и «новой» были очень заметны в довоенное время – тогда «старая» интеллигенция была еще интеллигенцией во втором-третьем поколениях, а «новая» оставалась сборищем выдвиженцев.

К 1980-м годам в числе потомственной интеллигенции было много «новой» интеллигенции: ведь за 60 лет потомки выдвиженцев советского времени стали интеллигентами потомственными, во втором-третьем поколении. Ко времени, которое я помню, противоречия были уже почти неразличимы, а пресловутое «качество» зависело только от личностей этих самых «старых» и «новых».

«Старой» интеллигенции было больше в гуманитарных областях – там, где необходима или по крайней мере очень полезна подготовка, полученная уже в детстве, – скажем, знание языков. Среди отцов-основателей советской школы археологии, археологов 1920—1950-х годов, «старой» интеллигенции – до половины. Несколько археологов носили исторические фамилии Пассек и Брюсов, были представители народовольческой интеллигенции, не терпевшие Пушкина и распевавшие на раскопе «За крестьянский люд честной». Были обрусевшие немцы и люди «из купцов». Разумеется, были и «из крестьян». Словом, полный срез разных групп интеллигенции.