Эндрю Уилсон - Александр Маккуин. Кровь под кожей

Желание защищать проявилось у Маккуина чуть раньше, когда, 15 сентября 2005 года, в «Дейли миррор» появилась статья под названием «Кокаиновая Кейт». В газете намекали на то, что 31-летняя модель Кейт Мосс за сорок минут употребила пять дорожек наркотика. Мосс и ее тогдашнего спутника Питера Доэрти, лидера группы Babyshambles, снимали скрытой камерой в звукозаписывающей студии на западе Лондона. После выхода статьи Мосс отказали такие фирмы, как Burberry, H & M и Chanel, она потеряла миллионы фунтов в перспективе; в британской прессе ее называли безответственной матерью и упрекали в том, что она подает плохой пример девушкам-подросткам. Намекали даже на то, что ее могут лишить родительских прав на двухлетнюю дочь, Лайлу Грейс, отцом которой является редактор журнала Dazed & Confused Джефферсон Хак. Однако официально Кейт Мосс не предъявили никаких обвинений. Маккуин возмутился тем, что он считал современной «охотой на ведьм». В октябре, выйдя на подиум в конце показа коллекции Neptune («Нептун»), он не скрывал своих чувств. На нем была футболка со словами: «Кейт, мы тебя любим». «Она не первая и не последняя представительница мира моды, которая употребляет кокаин, – сказал он. – А ведь она сделала для лондонской моды больше, чем кто-либо другой! Пойдите в редакции газет, загляните в тамошние туалеты. Черт побери, кокаина там больше, чем во всей Колумбии!»[874] Маккуин выразил свою солидарность с Мосс и в следующей коллекции, Widows of Culloden («Каллоденские вдовы»). 3 марта 2006 года в конце дефиле Кейт Мосс появилась в виде голограммы внутри стеклянной пирамиды под музыку Джона Уильямса из фильма «Список Шиндлера» – красивый дух, закутанный в эфирное шифоновое платье, мерцающая, как мираж. Мосс позже вспоминала, как Маккуин рассказывал ей о своем замысле. «Он сказал: «Я вот что придумал. Хочу, чтобы ты восставала, как птица феникс, из огня».[875] Фильм, снятый Бейлли Уолшем, стал своеобразным признанием в любви к модели, которую Маккуин называл «женским вариантом меня самого».[876] Керри Юманс вспоминает, как вскоре после прибытия на место Ли спросил его, видел ли он голограмму. «Когда я ответил, что не видел, он позвал меня в зал и посадил рядом с собой. Мы сели, посмотрели голограмму; он очень растрогался. И на самом показе многие зрители не могли сдержать слез».[877] В коллекцию, темой которой стало Каллоденское сражение, последняя битва в ходе якобитского восстания в Шотландии в 1745 году, входило в том числе платье, сшитое целиком из фазаньих перьев. Другие платья были сшиты из тартана цветов клана Маккуин; на одной модели было красивое платье из кремового шелка и кружев; из-под изящно вышитой кружевной вуали, закрывающей голову, торчали длинные рога. Маккуин не забывал о своих шотландских корнях, о которых ему рассказывала мать. «Я хотел начать с креста, и крест – мое наследие… В своей основе коллекция роскошна, романтична, но в то же время сурова и меланхолична. Она была мягкой, и все же в ней ощущается налет холода, покалывание льда на кончике носа».[878]

Кейт Мосс, танцующая и переливающаяся, похожая на белый язычок пламени из давно забытого сна, в глазах Ли олицетворяла всех женщин, которых он любил. Маккуин посвятил коллекцию Изабелле Блоу, подруге, которая, как он чувствовал, ускользает из его рук и, подобно самой голограмме, переходит в иной мир.

Глава 13

Ты солнце, я луна.

20 марта 2006 года, выписавшись из психиатрической клиники в Суррее, Изабелла Блоу совершила первую из многих попытку самоубийства. В тот день Детмар поехал в Ноттинг-Хилл на ужин, а потом – на просмотр фильма в «Электрик Синема», а Изабелла осталась в их квартире на Итон-сквер. Там она приняла ударную дозу лекарств; ее спасли неожиданно приехавшие Филип Трейси и Стефан Бартлетт. Они вызвали скорую помощь; Изабеллу отвезли в больницу Святого Фомы, где ей промыли желудок. Когда Детмар приехал в больницу, врач сказал ему, что Изабеллу поместили в отделение для душевнобольных и что у нее налицо классические симптомы биполярного расстройства.

В апреле Изабелла ушла из клиники в Хэрроу-он-зе-Хилл, вызвала такси и, сказав, что за поездку заплатит издательский дом Condé Nast, велела везти ее в Чешир, где она выросла. «По пути, в Стаффордшире, она зашла в церковь и положила цветы в семейный склеп, где покоился ее отец», – вспоминает Детмар.[879] Она сняла номер в отеле, приняла большую дозу парацетамола, а потом позвонила Филипу и сообщила, что сделала, а также рассказала о своей поездке, счет за которую должен был прийти в Condé Nast. Благодаря этой подробности друг сумел разыскать ее и снова спасти ей жизнь. Изабелле снова промыли желудок. В конце того же месяца, находясь в поместье «Хиллз», она исчезла. Среди ночи Детмару позвонили и сообщили, что она на машине врезалась в грузовик фирмы «Теско» возле Страуда. «Всегда терпеть не могла «Теско», – скажет она позже. Детмару и всем, кто готов был ее выслушать, Изабелла неоднократно повторяла: «Я хочу умереть. Дайте мне умереть».[880]

Хотя Изабеллу вернули в клинику в Хэрроу, однажды ей удалось бежать. Она снова поймала такси, поехала в Илинг, перелезла через ограждение эстакады и собралась прыгать вниз. В последнюю минуту она, правда, передумала, но было уже поздно. Изабелла, в пальто и туфлях Prada, сломала лодыжки и ступни, а также лишилась ногтей на руках. Позже Изабелла будет шутить: поскольку она больше не может носить туфли на высоком каблуке, жизнь потеряла смысл. После того как ее выписали из больницы в Илинге, Изабеллу поместили в бесплатную больницу Гордон Государственной службы здравоохранения в районе Виктория. «Условия там были ужасными, все равно как в романе Диккенса», – вспоминала Дафни Гиннесс. Когда деньги по страховке закончились, Дафни и Маккуин оплатили пребывание Изабеллы в частной клинике Capio Nightingale в районе Мари-лебон. «Но мы ничего не рассказывали ей о своем участии, иначе она возненавидела бы саму мысль о благотворительности», – сказала Дафни.[881] Доктор Стивен Перейра, психиатр, который позже будет лечить Маккуина, приставил к Изабелле из-за ее суицидальных наклонностей круглосуточный пост и начал лечить ее сочетанием лекарств, психотерапии и электрошока. В клинике Изабеллу навестила редактор американского Vogue Анна Винтур; она привезла Изабелле ее любимые духи Fracas. С ней приехал и Руперт Эверетт, который только что вернулся из Милана, где снимался для журнала Vanity Fair, демонстрируя мужскую одежду. Кроме того, они привезли снетков из расположенного поблизости магазина, где торговали рыбой с жареной картошкой. Эверетт спросил Изабеллу, которую он знал с пятнадцати лет, почему коллекции вызывают в нем чувство внутренней пустоты. «Деньги, – ответила она, а затем сравнила модные показы с фастфудом: – Ты думаешь, что смотришь на красивых людей в чудесной одежде, но на самом деле ты в мясорубке… Ты забываешь, кто ты такой. И пусть на твоих сиськах написано название роскошного бренда, но достаточно ли этого? В конце концов, я была просто шляпой с губами, а это совсем не шикарно».[882]