Александра Анненская - Оноре де Бальзак. Его жизнь и литературная деятельность

Суровая действительность разрушила эти мечты. Издатели не только не увеличивали платы за его романы, а, напротив, часто вместо денег давали ему расписки, по которым ему приходилось долго ждать уплаты. Семья продолжала смотреть на его работу как на пустую забаву, на безделье, и толковать ему о необходимости пристроиться. Эти толки возмущали его, материальная и нравственная зависимость угнетала его все больше и больше, и он решил попробовать приобрести средства для существования путем какого-нибудь коммерческого предприятия. Во время частых поездок в Париж по делам издания своих романов он познакомился с одним господином, который принял живое участие в его судьбе и предложил ссудить его деньгами для начала какого-нибудь самостоятельного дела. Бальзак с радостью принял это предложение и решил заняться книгоизданием. В то время еще не существовало тех дешевых компактных изданий известных писателей, которыми изобилует современный книжный рынок. Бальзаку первому пришло в голову напечатать в одном томе все произведения Мольера и Лафонтена. Увлекшись по обыкновению своей идей и уверенный в громадном успехе ее, он, боясь конкуренции, стал печатать обе книги одновременно. Издания вышли в большом количестве экземпляров, но неопытный издатель еще не умел вести дел с книгопродавцами. Они неохотно брали его книги на комиссию и вовсе не заботились о распространении их. Денег, занятых Бальзаком, не хватило на широкие рекламные публикации, и его бедные издания лежали на складе никому не нужные, никому не известные. В год у него не разошлось и 20 экземпляров, и, чтобы не платить за наем склада, он принужден был продать все остальные книги на вес. Таким образом, вместо барыша первое коммерческое предприятие дало ему только долг. Он принужден был просить отсрочки у своего кредитора, и тот предложил ему новое дело. Он свел его с одним хозяином типографии, который продавал свое заведение. Бальзак тотчас решил, что должен купить его, что это самый верный и приятный путь к обогащению. Ричардсон печатал свои романы в собственной типографии и разбогател, – почему же ему, Бальзаку, не идти тем же путем? Его кредитор помогал ему вести переговоры с продавцом и явился его ходатаем перед родителями. Нелегко было уговорить старого Бальзака, но в конце концов он решил, что если сын его не может быть ничем лучшим, то пусть будет хоть порядочным коммерсантом, и согласился дать требуемую сумму на покупку типографии и на приобретение патента. Этот патент на звание типографщика стоил во Франции при Карле X не более не менее как 15 тысяч франков. В компаньоны себе Бальзак взял одного опытного наборщика, с которым познакомился во время печатанья своих первых произведений. Этот наборщик был человеком добросовестным, трудолюбивым, но совершенным бедняком, жившим исключительно своим трудом. У Бальзака тоже не было ни сантима оборотного капитала. При таких условиях, конечно, трудно было вести дела. Приходилось не отказываться ни от каких заказов, печатать в долг или за самую дешевую цену, чтобы только не сидеть сложа руки; часто работа шла в убыток, дела запутывались все больше и больше, но молодые компаньоны не унывали. Для поправки своих финансовых дел Бальзак, по совету некоторых друзей, вздумал приобрести еще словолитню, которая по случаю продавалась очень дешево и должна была, как его уверяли, дать громадные барыши. Эта новая затея оказалась еще разорительнее двух первых. Покупка сделана была в долг, приходилось в определенные сроки уплачивать проценты и условленную часть капитала, а между тем в словолитню поступало так же мало заказов, как и в типографию, обе работали в убыток. Бальзак употреблял всевозможные усилия для добывания денег, мучился так, что впоследствии всегда называл это время самым несчастным в своей жизни, и наконец, когда все другие средства были исчерпаны, решился обратиться за помощью к родителям. Г-н и г-жа Бальзак очень неохотно согласились на новые денежные пожертвования для сына: они видели, что его дела все больше и больше запутываются, и боялись, что вместе с ним разорится и вся семья. Они поддерживали его в течение нескольких месяцев, а затем наотрез отказались давать что-либо. Бальзаку грозило полное банкротство. Он продал за бесценок оба свои заведения, и оба они в других руках принесли громадные барыши только потому, что новые владельцы их располагали достаточным оборотным капиталом. В результате всей коммерческой деятельности Бальзак оказался должен 120 тысяч франков. Этот долг тяготил его в течение почти всей жизни и заставлял делать невероятные усилия для добывания денег.

В течение пяти лет, пока продолжалась эта неудачная попытка разбогатеть путем промышленного предпринимательства, литературная деятельность романиста почти приостановилась. За все это время он написал три-четыре романа, столь же слабые, как и предыдущие, и появившиеся под теми же псевдонимами.

Но, как только разорение стало очевидным, первой мыслью его было снова взяться за перо. Он нанял себе маленькую комнатку на улице Турнон, перевез туда сохранившуюся после продажи часть мебели и мужественно приготовился вести жизнь бедного труженика.

– Что вы намерены теперь делать, друг мой? – с соболезнованием спрашивал его известный в то время публицист, покровитель молодых талантов, издатель «Фигаро» Делятуш.

– Что делать? Конечно, писать! – отвечал Бальзак. – Писать не для славы, а для уплаты моих долгов!

Верное представление о том, какую жизнь приходилось в это время вести романисту, дает нам он сам в одном из писем к сестре. Лаура Сюрвиль жила в это время в Версале, и там же поселилась вся семья Бальзака, продав свое имение в Вальпаризи. Эта семья по-прежнему не одобрительно относилась к его литературной деятельности и сердилась, что он редко приезжает, редко дает о себе знать, ведет какую-то странно-отшельническую жизнь. Лаура передала брату эти жалобы родителей, и вот что он пишет ей в ответ:

«Твое письмо заставило меня провести два отвратительных дня и две отвратительные ночи. Я сочинял по пунктам свое оправдание вроде мемуара Мирабо против отца, и эта работа увлекала меня; но я не могу написать ее: мне некогда – пойми это, сестра. Притом же я вовсе не считаю себя виноватым. Меня упрекают, что я роскошно отделал свою комнату; но вся мебель была приобретена мною до катастрофы! После нее я ровно ничего не купил! Голубая ситцевая обивка, о которой так много толкуют, была в моей комнате в типографии. Мы с Делятушем собственными руками приколотили ее поверх обоев, которые необходимо было переменить. Книги – это мои рабочие инструменты, я не могу продавать их. Тот вкус, с которым у меня убрана комната, нельзя купить за деньги (к несчастью для богачей), и я так мало дорожу всеми своими вещами, что если кто-нибудь из моих кредиторов вздумает засадить меня в Сан-Пелажи (долговая тюрьма), я буду очень рад, там мне не придется тратиться на жизнь; что же касается затворничества, то никакое тюремное заключение не может быть строже того затворничества, в которое я сам себя засадил ради работы. Лишняя почтовая марка, омнибус – это роскошь, которую я не могу часто позволять себе; я никуда не хожу, чтобы не изнашивать платье. Понятно ли это? Не заставляйте же меня делать поездки, ходить в гости, – это для меня невозможно! Не забывайте, что мое единственное богатство – это мой труд, что у меня нет денег на самые пустяшные расходы. Если бы вы вспомнили, как много мне приходится писать поневоле, вы не требовали бы от меня писем. Писать, когда мозг утомлен и душа измучена! Такие письма только огорчат вас. К чему они? Разве вы не понимаете, что, прежде чем приниматься за работу, я часто должен еще написать 7 или 8 ответов на деловые письма!»