Александра Анненская - Оноре де Бальзак. Его жизнь и литературная деятельность

«Немалый подарок, немалый знак дружбы даю я тебе, – шутливо замечает он при этом, – позволяя тебе присутствовать при акте зарождения гениального произведения (смейся, пожалуй!). Так как пока это только план, то я оставил на полях места, где ты можешь делать свои великолепные замечания. Несмотря на эту великую вольность, прошу вас, сударыня, читайте почтительно план Софокла Младшего. Подумать, что можно прочесть в один час то, что иногда приходилось писать целые годы».

Сам автор увлекается своим планом и чрезвычайно доволен им. В последней сцене несчастная вдова казненного Карла I, узнав о кончине мужа, должна разразиться проклятиями против Англии и обещать отмcтить ей, восстановить против нее Францию, которая победит, раздавит ее.

«Это будет необыкновенно торжественно, – восклицает он, – и, уверяю тебя, я мастерски проведу эту сцену. После нее партер уйдет спать весь в слезах. Хватит ли у меня таланта! Мне хочется, чтобы моя трагедия стала настольной книгой королей и народов. Я должен начать с образцового произведения или сломать себе шею! Умоляю тебя именем нашей братской любви, не говори мне: „Это хорошо“. Указывай мне только мои недостатки; достоинства я сам хорошо знаю! Не может быть, чтобы ты не нашла план превосходным. Какое красивое построение! Как интерес возрастает с каждым явлением! Инцидент с сыновьями Кромвеля очень удачно придуман. Характер сына Страффорда также замечательно как удался мне! Великодушие Карла I, возвращающего Кромвелю его сыновей, прекраснее, чем великодушие Августа, прощающего Цинне. Осталось исправить некоторые ошибки, но они незначительны, и я их уничтожу».

В этих письмах к сестре выразился весь Бальзак, увлекающийся мечтатель, быстро переходящий от самовосхваления к отчаянью, энергичный, неутомимый работник, не отступающий ни перед какими трудностями. Не написав еще ни одной строки, годной к печати, он в мечтах уже не довольствуется одной только литературной славой.

«Я более чем когда-нибудь думаю о своей карьере по тысяче причин, из которых я укажу тебе только некоторые, так как ты, может быть, не видишь их, – пишет он сестре. – Наши революции еще далеко не кончены, по тому, как все волнуется кругом, я предвижу еще много бурь впереди. Хороша или дурна представительная система, но она требует огромных талантов; во время политических кризисов будут непременно обращаться к великим писателям; разве они с образованием не соединяют наблюдательности и глубокого знания человеческого сердца? Если я окажусь молодцом (правда, это еще неизвестно), я могу достичь не одной только литературной известности. Присоединить к имени великого писателя имя великого гражданина – какая соблазнительная цель!»

Глава II

Чтение «Кромвеля». – Переселение в Валъпаризи. – Дружба с г-жою Берни. – Первые заработки. – Финансовые предприятия. – Разорение.

В апреле 1820 года «Кромвель» был окончен, и молодой автор, вполне довольный своим произведением, приехал с ним в Вальпаризи. Он был так уверен в успехе, что устроил торжественное чтение своей драмы и пригласил на него всех родных и многих знакомых, особенно тех, кто не верил в его талант и советовал ему пристроиться к нотариусу или в какое-нибудь министерство. Слушатели чинно уселись в большой зале, автор начал чтение, стараясь и голосом, и жестами оттенять все красоты своего произведения. Но, увы! Чем дольше он читал, тем холоднее становилась его декламация, тем более охватывали его уныние и тревога: он видел на лицах присутствовавших все возраставшее выражение скуки, утомления, даже в глазах своей любимой сестры, Лауры, он не прочел ободрения: она глядела как-то испуганно, она, видимо, была разочарована и страдала за него. По окончании чтения все единогласно решили, что произведение очень слабо, а наиболее строгие родственники прямо заявляли, что литературная бездарность Оноре очевидна и что ему следует как можно скорее приняться за какое-нибудь полезное дело.

Г-н Бальзак, понимая, как должен страдать его сын, в утешение предложил ему передать трагедию на просмотр какому-нибудь беспристрастному и компетентному в этом деле лицу. «Кромвеля» переслали к одному старому профессору Политехнической школы – человеку, известному своим широким литературным образованием. Профессор добросовестно прочел трагедию и затем объявил, что автор ее может заниматься чем ему угодно, но отнюдь не литературой.

Новый удар для самолюбия молодого Бальзака, но он перенес его с удивительным мужеством. «Это значит только, что я не способен писать трагедии, – сказал он, – ну, я буду писать что-нибудь другое!» – и он собирался вернуться в свою мансарду. Этому воспротивилась мать. За 15 месяцев парижской жизни Оноре до того исхудал и побледнел, что она не захотела подвергать здоровье его новому испытанию. Пусть он пишет, если решительно не хочет делать ничего другого, но пусть живет в семье, сытно ест, не страдает от материальных лишений. Бальзак покорился и этому, как раньше покорялся своему парижскому изгнанию, и немедленно взялся снова за перо. Он оставил на время всякие попытки писать драмы и решил сосредоточить свои силы на романе. В доме отца он был вполне обеспечен в материальном отношении, но далеко не пользовался той свободой и тем покоем, как в своей бедной мансарде. Семья была большая, во главе ее стояла хлопотливая хозяйка, и при своем живом, отзывчивом характере он не мог не принимать участия во всех мелких и крупных событиях домашней жизни. Нравственная и материальная зависимость от семьи сильно угнетала его, оскорбляла его самолюбие. Особенно тяжело ему стало после свадьбы Лауры, которая вышла замуж за инженера Сюрвиля и уехала со своим мужем в Байе. Единственное средство выбиться на волю, завоевать себе уважение и обеспеченность он видел в литературной работе и предавался ей с лихорадочным жаром.

В 1822 году вышел в свет его первый роман «L'Héritière de Birague» [4]. Роман этот, наполненный мелодраматическими сценами и невероятными сцеплениями обстоятельств, не выдерживает никакой критики. Сам автор, сознавая его недостатки, подписал его псевдонимом и не решился даже послать сестре экземпляр. Это не уменьшало, однако, его энергии; почти одновременно с первым романом он написал второй, а затем – третий; оба были столь же плохи и появились в печати под тем же псевдонимом, как и первый. Насколько Бальзак сознавал всю неприятность и унизительность такой спешной, ремесленной литературной работы, видно из его писем к сестре, с которой он был по-прежнему вполне откровенен и искренен.

«Я должен писать, писать каждый день, – говорит он ей, – чтобы завоевать себе самостоятельность, которой меня лишают! Я пытаюсь пробиться на свободу романами, и какими романами! Ах, Лаура, какое крушение всех моих надежд на славу! Если бы у меня был верный доход в 1500 франков, я мог бы работать для славы, но такого рода работы требуют времени, а мне нечем жить. И мне остается лишь это постыдное средство для приобретения независимости! Если я не начну теперь же зарабатывать деньги, на сцену снова выступит призрак места, не нотариуса, правда, так как Т. умер, но я знаю, что М. под сурдинкой ищет мне другую должность, – что за ужасный человек! Считайте меня мертвым, если я попаду под этот гасильник, если я превращусь в манежную лошадь, которая проходит свои 30, 40 кругов в час, ест, пьет, спит в определенные минуты. Неужели можно назвать жизнью это машинальное и постоянное вращение около одних и тех же предметов?»