Александр Любищев - Дневник А. А. Любищева за 1918-1922 гг.

Петроград, 28 декабря 1918 г., 24 ч. 10 м

Разбор брошюры сделан у меня на отдельном листе. Наиболее важным является, пожалуй то, что в мое разграничение витализма и механизма следует внести некоторую поправку: органическое понимание в области биологии не тождественно с витализмом, а является только необходимым к нему условием. Это ясно, во-первых, из того, что позиция Карпова, несмотря на ограниченность мировоззрения, ни в коем случае не может быть названа виталистической, а также из того, что даже в области физики механисты смогут быть как представители неорганического (атомистического — Демокрит, Больцман), так и органического мировоззрения (Герц, стр. 22). Это противоположение тем не менее подтверждает мой взгляд, что и в неорганических науках (а, может быть, и вне пределов естественных наук) имеется противоположение двух основных мировоззрений. Такое же противоположение указывается Карповым и в психологии (душа из элементов простых отношений и душа как форма, стр. 27). Конечно, вопрос о новообразовании форм в неорганическом мире представляет собой большую загадку (Карпов указывает, что мы и здесь часто имеем передачу, а не возникновение формы, стр. 24 — зародыши кристаллов, ионы, осаждающие капли тумана).

Также вполне симпатичным является для меня взгляд Карпова, что математика не связана с механическим миропониманием (стр. 6) и, что точный и гибкий язык математической механики может сослужить службу для изучения процессов эволюции (стр. 65). Интересно также указание, что у древних (Аристотель т. др.) признавались только периодические изменения природы (стр. 62), новое же время выдвинуло учение о неповторяющемся развитии. Очевидно, что учение, призванное сменить дарвинизм (в широком смысле этого слова) синтезирует оба понятия и примет, так сказать, винтообразную эволюцию, совмещающую периодичность и поступательное движение.

Не вполне понятно, что имеет в виду Карпов, говоря (стр. 43): «с другой стороны, теория чисел получила совершенно неожиданное и интересное применение к выяснению свойств кристаллов и некоторых особенностей внешних форм растений. И, может быть, то, что представлялось пророческому взгляду Пифагора — таинственная связь вещей природы с числами — найдет себе полное осуществление в натурфилософии будущего». Дело идет, по-видимому о листорасположении и др., но при чем здесь теория чисел — следует об этом запросить Карпова.

Писал 20 минут.

Симферополь, 4 мая 1919 года, 15 ч. — м. 16–10

В этом семестре слушал несколько лекций Андрусова по геологии Крыма. Главной моей целью при слушании этих лекций было ознакомление с геологией Крыма (не только по лекциям, но и при помощи экскурсий под руководством Андрусова) для того, чтобы иметь возможность собирать аммониты в наиболее благоприятных условиях для моих будущих исследований. К сожалению, Андрусов начал геологию с конца (первых лекций по пост олиоцену я не слышал) и не закончил даже неогена: на неогене — предмете его исследований он останавливается очень подробно, а мезозойских отложений вероятно коснется совсем слабо.

Из его лекций я вынес одно очень интересное указание, именно, что некоторые понтические отложения Румынии по своим … и …напоминают… китайские или отчасти североамериканские отложения, причем характерно, что и те, и другие (этих совершенно разнородных областей) сходны аналогичными особенностями рельефа раковины — появляются… Это в сущности характерный пример «духа места», соединенного вместе с «духом времени». Я говорил с Андрусовым на этот счет и он сказал, что считает, что в вариациях организмов существует известная «мода» (хотя эту мысль он печатно высказывать не решается). Аналогичность вариаций совершенно неродственных форм в одном бассейне он объясняет тем, что большинство бассейнов (пресных, как в данном случае) непродолжительно по существованию и потому живущие в них организмы не в состоянии осуществить всех вложенных в них зачатков. Там же, где времени достаточно, там зачатки развиваются вполне и при этом могут появляться аналогичные изменения у совершенно неродственных групп. Это, конечно, воззрение чисто ортогенетическое, так как амплитуда вариаций признается ограниченной и сходной у совершенно различных организмов.

Понятие «гениус лоци» и «гениус темпорис» получило интересное освещение в докладе К. Д. Старынкевича в философском обществе при университете, состоявшемся примерно в конце марта, название доклада: «Наука о жизни и органическое мировоззрение». Старынкевич подверг критике существующие взгляды на индивидуальность и доказывал, что все живущие организмы Земли составляют индивидуальность «геомериду» в совершенно реальном смысле. Жизнь существует от века и переносится с планеты на планету, причем на каждой новой планете она вновь развивается и в сокращенном виде проделывает свое развитие на предыдущих планетах. Этим Старынкевич объясняет то обстоятельство, что уже в древнейших отложениях мы встречаем богатую жизнь, что по его мысли было бы невозможно, если бы жизнь развивалась на Земле без, так сказать, «предварительного опыта». Это, конечно, не существенно, так как вообще чрезвычайно быстрое развитие новых групп (млекопитающие, цветковые, растения) представляют большую загадку и необъяснимо с точки зрения «геомериды» (хотя, может быть можно провести некоторую аналогию между развитием таких отдельных групп и чрезвычайно быстрым развитием организмов, когда наступают подходящие условия).

Во всяком случае эта лекция дала мне первый намек на возможность истолкования духа времени и места, что раньше мне казалось совершенно непонятным. Раз вся органическая жизнь Земли развивается как один организм, то естественно, что стадии развития или отдельные участки этого единого организма могут представлять из себя сходственные черты. Очевидно, следовательно, что построив естественную систему, мы в состоянии для недостающих членов системы указывать не только их отличительные признаки, но также и их географическое или геологическое распространение.

Интересную иллюстрацию по вопросу о «гениус лоци» и вместе с тем указание на возможность научного исследования этого любопытного явления я нашел в статье Плигинского «Жуки Крыма» относительно жука Процерус скаброзус таурикус («Записки Крымского общества естествоиспытателей и любителей природы», 1911. Т. 1, стр. 114). Плигинский указывает, что жук этот образует разные цветовые изменения, именно наряду с основной синей формой встречаются зеленые (), красноватые () и почти черные () жуки, причем в каждой данной местности встречаются Процерусы только одного цвета, синие, основные — повсюду. Естественна мысль, что тут дело в климатических воздействиях, в особенности ввиду чрезвычайного разнообразия Крыма в климатическом отношении. Проверить это можно прежде всего изучением географического распространения всех разновидностей Процерусов и сравнением карт распространения с климатическими картами. Уже это одно может показать, какому климатическому фактору (температуре, влажности) можно приписать возникновение сходной окраски, что, конечно, желательно проверить экспериментальным путем. Такой эксперимент можно целесообразно связать с изучением микроструктуры надкрылий, от которых происходит цвет (по-видимому, оптический) жука. Если те или иные воздействия, влияя на микроструктуру надкрылий (например, на величину каких-либо зерен, если от величины зерен зависит цвет, как у бабочек), тем самым вызывают изменения цвета, то неудивительно, что в определенной местности возникают совершенно сходные цветовые вариации у самых разнообразных форм (как, например, синий цвет у самых различных бабочек на некоторых тропических островах). Это будет простейшим случаем «гениус лоци» и вместе с тем объяснением, например, групповых изменений различных бабочек в локализированных местностях Южной Америки. Нетрудно видеть, что такое элементарное объяснение (стоящее, очевидно, в противоречии или, по крайней мере, отнюдь не подтверждающее теорию «геомериды») совершенно не исчерпывает вопрос, а дает объяснение только локальным изменениям.