Михаил Росляков - Убийство Кирова Политические и уголовные преступления в 30-х годах

С утра 31 января продолжались прения. После небольшого перерыва председательствующий на этом собрании П. П. Постышев предоставил слово Кирову. Делегаты стоя встретили руководителя ленинградских большевиков. Киров, опершись на края трибуны, не заглядывая в какой-либо написанный текст, говорит просто, как бы делясь своими мыслями с делегатами. Речь его полна глубокой уверенности в правоте ленинской линии партии, насыщена образными выражениями, страстной, душевно искренней радостью за торжество претворения ленинских идей, за трудовые успехи пролетариев и всех тружеников города Ленина. И для представителей былой оппозиции он находит слова без наклеивания ярлыков.

С большим подъемом Киров рассказывает о крупных сдвигах в ленинградской промышленности, зарождении новых производств сланцев, апатитов, о рациональном использовании торфа, гидроэнергии. Он выдвигает задачи, главная из которых — «это качество нашей работы на наших фабриках и заводах. Это больное место и, я думаю, не только у нас в Ленинграде. Упиваться всякими 100–200 процентами количественного роста нам никак не приходится»[16].

В Ленинградском музее Кирова есть групповая фотография членов президиума в момент произнесения Кировым своей речи. Интерес к выступлению всеобщий, лица озарены улыбкой. Надежда Константиновна Крупская, Мария Ильинична Ульянова внимательно, заинтересованно вслушиваются в речь непоколебимого ленинца, понимая всю принципиальную ее важность и значимость. Серго и Ворошилов ловят каждое слово своего друга. У Калинина на лице добрая улыбка — вот, мол, здорово, умно и складно.

Как только Сергей Миронович закончил свою речь, зал снова восторженно приветствует его, а в отчете съезда редакционная комиссия отмечает «бурные, долго не смолкающие аплодисменты, горячая овация всего зала, все встают». И. В. Сталин от заключительного слова по отчету ЦК съезду отказался и, таким образом, выступление Кирова как бы явилось подводящим итоги пятидневных прений и по существу отражало точку зрения ЦК.

Приведу полностью стенографическую запись этой короткой речи Сталина:

«Товарищи! Прения на съезде выявили полное единство взглядов наших партийных руководителей, можно сказать, по всем вопросам партийной политики. Возражений против отчетного доклада, как знаете, не было никаких. Выявлена, стало быть, необычайная идейно-политическая и организационная сплоченность рядов нашей партии. Спрашивается, есть ли после этого надобность в заключительном слове? Я думаю, что нет такой надобности.

Разрешите мне поэтому отказаться от заключительного слова»[17].

Так оценивал положение дела в стране Сталин в начале 1934 года, и он же, спустя всего лишь десять месяцев, явился инициатором «чрезвычайных законов».

На съезде единогласно была принята резолюция, одобряющая деятельность Центрального Комитета партии.

Хочу сказать несколько слов и о том, как Киров держался на съезде. Был он на всех заседаниях съезда, внимательно слушал ораторов. Несмотря на то что был избран в президиум съезда, он обычно сидел в первом ряду нашей делегации. Председательствовали на заседаниях члены президиума по очереди, Киров — никогда (так же, как и Сталин). Во время перерывов Киров неизменно, кроме случаев заседания президиума, находился среди делегатов. У него была привычка после выступления спрашивать у товарищей по работе: «Ну, как получилось? Подходяще?» Так было и на этот раз, когда он мне передавал стенограмму своей речи для правки. То же самое мне приходилось делать с текстами выступлений А. И. Угарова[18].

Это дело было ответственным и весьма трудным. И вот почему. В большинстве случаев Киров, выступая, произносит речь как бы на одном дыхании, сопровождая ее жестами, интонациями голоса. Все это никакая стенографистка не могла воспроизвести. И задача правщиков стенограммы состояла в том, чтобы расстановкой знаков, расчленением больших периодов на абзацы приблизить текст стенографического отчета к эмоциональному, живому выступлению. После этого редакционная комиссия расставляла по записанному материалу все виды реакции зала, делая это, конечно, субъективно тенденциозно (кому только аплодисменты, кому и «бурю» и «все встают» и т. д.).

Съезд закончился 10 февраля, и в этот же день состоялся Пленум ЦК для формирования руководящих органов партии. Как и полагается, прежде чем внести какие-либо организационные вопросы на Пленум, их предварительно обсуждают на Политбюро. Так было и в тот раз. Все шло гладко, согласованно. Когда стали обсуждать кандидатуры секретарей ЦК, то Сталин внес предложение избрать одним из секретарей С. М. Кирова с освобождением его от работы в Ленинграде. Сергей Миронович решительно возразил против этого, выдвинув основным мотивом — дайте поработать в Ленинграде еще пару лет, чтобы вместе с ленинградскими товарищами выполнить вторую пятилетку; были ссылки и на неподготовленность к работе в центре, на состояние здоровья. Сталин настаивал на своем предложении, мотивируя его необходимостью укреплять рабочий аппарат ЦК, выдвигая более молодых, учитывая его, Сталина возраст (ему было тогда 54 года). Кирова поддержал энергично Серго, мотивируя в основном проблемами тяжелой промышленности, которые решает Ленинград. Куйбышев также высказался в пользу соображений Кирова.

Сталин, видя, что его предложение не встречает полного и привычного согласия, разгневался и «в сердцах» ушел с заседания. Товарищи, понимая отлично, что вопрос все равно надо решать, предложили Кирову идти к Сталину и искать вместе приемлемый выход. Какие были разговоры у Кирова со Сталиным, вряд ли точно кто-либо знает, но Киров настаивал на своем, и было принято компромиссное решение: Кирова избирают секрета рем ЦК, но с оставлением в Ленинграде секретарем Ленинградского обкома. А для работы в ЦК берут А. А. Жданова из Горького. Насколько этот вариант оказался неожиданным даже для членов Политбюро, видно из того, что с переходом Жданова в Москву в Горьковской парторганизации не оказалось бы ни члена ЦК, ни кандидата в члены ЦК, а ведь она считалась одной из крупнейших. Было решено секретарем Горьковского обкома рекомендовать Э. К. Прамнэка, члена партии с марта 1917 года, в прошлом рабочего завода «Красная Этна». Эдуард Карлович более 15 лет проработал в руководящих органах Горьковского края. Но Прамнэк в состав ЦК не выдвигался. Как быть? И тогда кандидатуру Прамнэка голосуют после окончания съезда опросом делегаций. (Поэтому в списке избранных кандидатов в ЦК Прамнэк идет последним, под номером 68.)

Рассказанные мною события я знал со слов самого Кирова и более подробно от И. Ф. Кодацкого[19], а впоследствии и от Э. К. Прамнэка (в 1935–1937 годах я работал с ним в Горьком).