Нас не укротили - П. Карев
Французский боцман корыстно воспользовался этим. Он продавал больным и здоровым солдатам лед чуть ли не на вес золота.
В судовой лазарет наказанных по приказу полковника не принимали. Ротные фельдшеры их также не лечили, а если некоторые и оказывали помощь больным, то делали это под большим секретом. Всем ротным фельдшерам было официально приказано не ухаживать за избитыми. Здоровые солдаты принимали все меры к тому, чтобы облегчить страдания больных товарищей. Всевозможными путями они доставали из судового лазарета йод и другие медикаменты. Рылись по ночам в сумках фельдшеров и все что находили, забирали. Французские моряки также помогали чем могли. Из своей судовой аптеки и от своих фельдшеров они приносили разные мази: и передавали потихоньку русским товарищам. Но вылечить их всех не удалось. Дня через три после избиения опустили на дно океана солдата девятой роты Сергеенко. На следующий день опустили двоих: Кривопалова и Васильева. В последующие дни опускали за борт по два по три человека. Всего, пока доехали до острова Цейлона, было скинуто за борт парохода одиннадцать человек. Во всех случаях погребения солдат ни один из офицеров не присутствовал, не участвовал и полковой поп.
Накануне приезда на остров Цейлон солдат первой роты второго взвода Карпачов, изнывая от жажды, бродил по всему судну в поисках воды. Проходя мимо каюты боцмана, Карпачов увидел в открытую дверь стоявшее под столом ведро, полное льда; боцмана в каюте не было. Мучительная жажда соблазнила Карпачова зайти в каюту и взять из ведра кусочек льда. Руки его дрожали от радости, он не догадался даже при выходе из каюты спрятать этот дорогой для него кусочек в карман, а вышел с довольным видом, открыто посасывая живительную холодную влагу льда.
В этот момент к каюте приближался боцман. Увидя, что оттуда вышел русский солдат с куском льда, боцман быстро снял с ноги башмак на деревянной подошве и, подбежав к Карпачову, ударил его по голове. Боцман был здоровый человек и от его удара Карпачов, взмахнув в воздухе руками, упал на палубу как сноп. Лед выпал из его руки. Из рта, от прикушенного языка, и из носа потекла кровь. Боцман, не обращая внимания на упавшего Карпачова, нагнулся, поднимая лед, выпавший из рук солдата. Но разогнуться боцману не пришлось. Он был сбит с ног сильным ударом по толстой шее Петрыкиным, товарищам и земляком Карпачова. Когда боцман встал, Петрыкин со всего размаха ударил его второй раз. Боцман, качнувшись, отскочил в сторону, но там стояли густой толпой уже сбежавшиеся русские солдаты. Один из них, размахнувшись, нанес такой ловкий встречный удар, что боцману снова пришлось отскакивать в сторону поджидавшего его Петрыкина. Петрыкин, не допуская боцмана до себя, ударил его с удвоенной силой, и боцман опять был отброшен в другую сторону, где встретил теперь сразу несколько ударов. Били его озлобленно. За все время пути по Индийскому океану каждый солдат снес боцману последние гроши за лед и обобранные им солдаты старались ему отплатить за обман чем могли.
Боцман ревел, как бык, он напрягал все силы, стараясь вырваться из тесного кольца солдат. Жилы на его шее вздулись от натуги, глаза горели, но освободиться ему не удалось.
Намяв как следует боцману бока, солдаты, подняв с палубы Карпачова и оказав ему необходимую помощь, под свист и хохот разошлись. Все это так быстро произошло, что ни один офицер полка и ни один из офицеров судна не заметили этого.
Боцман, после неожиданно полученной им бани, быстро переоделся и направился к своему капитану доложить обо всем случившемся. Через полчаса полковник Дьяконов с несколькими офицерами и капитаном судна были в первой роте, выясняя, как и почему это произошло. Боцман старался доказать, что он прав и его избили напрасно. Русские солдаты доказывали обратное. Дли начальства полка и судна, не видя этого случая, установить кто прав, а кто виноват было очень трудно. Как и о чем полковник договорился с капитаном, это осталось неизвестным, но солдат по этому поводу больше не спрашивали и никого не наказали.
ЦЕЙЛОН — ДЖИБУТИ
На двадцать третий день по выходе из Дайрена и на десятый по выходе из Сингапура судно прибыло на остров Цейлон, в порт Коломбо. Глазам трех тысяч людей представилась невиданная картина. Сотни военных и торговых океанских судов были разбросаны по огромному порту. Баркасы и моторные лодки шныряли по морю с молниеносной быстротой. Порт Коломбо был очень мелок, большие океанские суда не подходили близко к берегу, как в Сингапуре, а останавливались на расстоянии одного километра от берега.
Около каждого парохода стояли баржи, груженные бочками, ящиками, тюками, живым скотом и углем. На баржах было по несколько чернокожих рабочих, почти голых. Спины их блестели от солнца и пота. Слышен был крик надсмотрщиков — англичан, подгонявших бамбуковыми палками рабочих. Взбираясь с тяжелым грузом на спине по крутой лесенке с баржи на пароход и не дойдя до палубы, некоторые грузчики срывались. Тогда надсмотрщики сталкивали рабочих с баржи в море ловить упавший груз, не обращая внимания на человека. Но после того как упавший сам выбирался на баржу, его подвергали жестокому избиению.
«Сантай», крупное океанское судно, также остановился далеко от берега. К нему подошел баркас, на котором было человек десять англичан военных и штатских. Все они быстро поднялись на палубу судна и любезно приветствовали полковника Дьяконова и других русских офицеров. Переговорив между собой, англичане и большинство русских старших офицеров отправились на берег.
После отъезда офицеров к «Сантаю» подошел второй баркас, ведя за собою девятнадцать громадных барж. По приказанию начальства мы сошли на баржи, чтобы отправиться на берег, где стояло много хорошо одетых мужчин и женщин. Они смотрели на русских солдат, как на что-то невиданное, странное. Высадившийся на берег полк был построен взводными колоннами. Подали команду:
— Смир-но! Равнение на право!..
Подошел полковник Дьяконов. С ним был английский генерал. Генерал что-то сказал на английском языке. Но предупрежденные заранее солдаты ответили стройно на приветствие.
Пройдя вдоль фронта полка, Дьяконов и английский генерал сели в автомобиль и поехали тихо. Вслед за машиной пошел и весь полк.
Гул тяжелых сапог трех тысяч отборных русских солдат, шедших по гладко вымощенной мостовой, громко раздавался по улицам города.
Пальмовые улицы были забиты любопытствующими жителями.
По приказу командира в первой
