Дэвид Шилдс - Сэлинджер

Алекс Кершо: Как контрразведчик, Сэлинджер обладал определенной свободой действий. В каком-то смысле война для него была более интеллектуальным упражнением, чем для обычного рядового бойца. Он, например, не был обязан отчитываться перед высшим по званию офицером, поскольку был контрразведчиком. Более того, он даже мог приказывать майору или полковнику, при том, что сам был сержантом. Он был относительно свободен в передвижениях, мог даже перейти через линию фронта для того, чтобы изучать культуру, понимать людей, понимать, как местные жители реагируют на войну, как война влияет на отношения между солдатами и мирными жителями, какой урон она наносит великим европейским культурам, традициям и людям.

Ему пришлось понять, что означает быть гражданским и попасть под бомбежку, каково быть коллаборационистом, быть молодой, привлекательной женщиной, чья единственная возможность выжить и накормить заключалась в том, чтобы переспать с немецким солдатом.

Ему пришлось постичь тяжесть того неимоверного груза, что давит не столько даже в бою, но, что еще более важно, и в отношениях с окружающими (в связи с боевой обстановкой), и ставит под угрозу даже самые прочные узы. Ему пришлось постичь, как война все портит и разрушает. Это зло, расползающееся с полей сражений и отравляющее все вокруг. Он должен был получить исчерпывающее представление о том, что война делает с людьми.

Джон Макманус: В Шербуре Четвертая дивизия дралась за каждый дом, квартал за кварталом. Солдаты передвигались по подвалам, если могли, поскольку показываться на открытой улице было смертельно опасно. Подвалы в такой ситуации становятся очень ценными сооружениями. Бой ведется на кратчайшем расстоянии, почти так же, как и в живых изгородях. Автоматическое оружие – все эти «браунинги», «томпсоны» – практически гарантирует убийство: очередь из автомата в упор буквально вырывает куски плоти из тела. Выстрелы в голову дробят череп. Четвертая и две других дивизии пробивались к городу, чтобы захватить немецкие укрепления в районе порта. Союзникам нужен был порт, чтобы обеспечить линии снабжения в Европе.

Американский солдат смотрит на убитого немецкого солдата в Шербуре.

Пол Фасселл: Целью операции было уничтожение части немецких вооруженных сил, сдерживавших наступление союзников, а это наступление должно было продолжаться несмотря ни на что[42].

Утренняя сводка по роте.

Дэвид Шилдс: Бесконечные потери штабных офицеров во время прорыва Двенадцатого полка с пляжей на Шербур заставляли проводить в частях импровизации с личным составом. Роль Сэлинджера могла измениться – унтер-офицер, штаб-сержант разведки мог получить неофициальный статус офицера, поскольку в ходе всех этих разведывательных операций ему приходилось выполнять разные роли. Сам он об этом помалкивал, но есть рассказы других людей, и эти рассказы дают очень хорошее представление о той беспощадной, зыбкой ситуации, в которой оказались Сэлинджер и другие бойцы Двенадцатого полка.

Клайд Стодгилл: После бомбежки и прорыва под Сен-Ло нашему батальону, а, возможно, и всему Двенадцатому пехотному полку поставили задачу: подавить очаги сопротивления немцев, оставшиеся в глубине наших порядков после быстрого продвижения союзников вперед. Мы мотались туда-сюда, часто зачищая одну и ту же местность по два раза, а то и более. Иногда там нас поджидали немцы, и тогда происходили перестрелки… Это было ужасным заданием, не оставлявшим много времени на отдых и сон. Мы пребывали в состоянии усталости, превосходившей чисто физическое истощение[43].

Лейла Хэдли Люс: Поначалу Джерри был настроен очень патриотично: мол, они творят добро в этом мире. Помню, он говорил, как здорово чувствовать, что он является частью чего-то хорошего. Но когда он увидел людей, которых ранили или убивали, когда он увидел смерть и изувеченных людей, это страшно удручило его. И тогда он решил не иметь больше ничего общего с войной. Вообще ничего общего.

Дебора Дэн Мур: Времени на то, чтобы снова становиться таким, каким человек был до сражения, немного. Человек изменился так, что эти изменения и измерить-то невозможно.

Эдвард Дж. Миллер: От квартиры на Парк-авеню до Нормандии и войны был долгий путь.

Глава 2

Легкий бунт беглеца с Парк-авеню

Нью-Йорк, 1919–1936; Вена, Австрия, 1937–1938;

Колледжвилль, Пенсильвания, 1938 год; разные военные базы, 1941–1943

Родившийся в атмосфере царившего на Парк-авеню материального благополучия, молодой Сэлинджер был человеком, идущим против течения: одиночкой, актером, плохим учащимся, кадетом военного учебного заведения и бросившим колледж художником – в общем, кем угодно, но не сыном своих родителей. Или ему надо было верить в это для того, чтобы стать таким писателем, каким он хотел стать.

Дэвид Шилдс: Сэлинджер вырос в замкнутом пространстве. Он любил мать, которая любила его. Он обожал сестру Дорис, которая обожала его. Отец Сэлинджера был обычным приличным, строгим человеком – религиозным евреем, занимавшимся импортом копченостей. Джером Дэвид Сэлинджер ни в чем не хотел походить на отца. Росший в условиях любви и заботы сын богатой семьи, Сэлинджер выступал против всего, что отстаивали его родители, то есть против ценностей богатого среднего класса Манхэттена. Или он, пожалуй, находился в глубоком конфликте с этими ценностями. Первым несчастьем молодого Сэлинджера было отсутствие несчастий.

Йэн Гамильтон: Его отец, Сол Сэлинджер, родился [16 марта 1887 года] в Кливленде, штат Огайо[44].

Дэвид Шилдс: Двадцатидвухлетний Соломон Сэлинджер, еврей из Чикаго, встретил Мэри Джиллич, католичку, 26 августа 1893 года рождения, когда ей было семнадцать, в Атлантик-сити, штат Айова. Когда они поженились, Мэри сменила имя на «Мириам», что звучало более по-еврейски. Сэлинджер рос в обстановке неразберихи и острых противоречий между иудаизмом отца и католицизмом матери; это и стало той пропастью, которую он попытался преодолеть.

Шейн Салерно: Дорис, сестра Сэлинджера, рассказала дочери писателя Маргарет, что в Чикаго Сол и Мириам управляли кинотеатром, но прогорели. Сол нашел свою нишу в фирме J. S. Hoffman, импортировавшей мясные продукты и сыры. Сол произвел на владельца фирмы столь сильное впечатление, что он попросил Сола перебраться в Нью-Йорк и стать управляющим филиалом фирмы на атлантическом побережье США.