Юрий Сафронов - Дневник Верховского

«Ее Превосходительству Ольге Николаевне Огранович» такого содержания: «Дорогая мама. 3 дня тому назад вернулся и сегодня снова иду в море. Здоров. Чувствую себя бодро. Лида[45] тоже видимо лучше. Надеюсь быть в СПБ к 20 апреля, повидать всех. Любящий Саша» (л. арх.).

В сентябре—декабре 1916 года Верховский был на должности помощника флаг-капитана по сухопутной части в Штабе начальника высадки Черного моря. По терминологии другого документа — на должности помощника по оперативной части российского представителя при Румынской главной квартире. Известно, что им был составлен план защиты русского фронта от неизбежного прорыва. Результат — остановка противника на Серете и Карпатах.

В ноябре 1916 года А.И. Верховский удостоился высокой чести быть в Ставке на личной аудиенции у императора Николая II.

С января 1917 он начальник штаба дивизии, формировавшейся для операций, совместных с флотом, на берегах Черного моря{369}. Здесь, в Крыму и застала Александра Ивановича Февральская революция:

Повержен в прах орел двухглавый,Режим старинный с ним поник,И на Европу смотрит павойЛя Репюблик, ля Репюблик…

Подполковник Верховский отношения к перевороту не имел. Можно задаться вопросом: участвовал бы он в заговоре против государя императора Николая II, если бы волею случая оказался в феврале—марте 1917 года в Петрограде? Трудно сказать. Вероятно — нет, участия бы не принял. Другое дело, что он мог воспользоваться возникшей ситуацией. Ореол «мученика борьбы с самодержавием», созданный либеральными кругами вокруг его имени, сильно помогал ему в то время.

Великий князь Александр Михайлович обвинял в измене государю высший генералитет. Пачка телеграмм, полученных государем от главнокомандующих разными фронтами в ответ на его запрос, не оставляла сомнений: «За исключением генерала Гурко, все они, и в частности генералы Брусилов, Алексеев и Рузский, советовали государю немедленно отречься от престола»{370}.

В.И. Ленин писал более детально: «Весь ход событий февральско-мартовской революции показывает ясно, что английское и французское посольства с их агентами и «связями», давно делавшие самые отчаянные усилия, чтобы помешать «сепаратным» соглашениям и сепаратному миру Николая Второго (и будем надеяться и добиваться этого — последнего) с

Вильгельмом II, непосредственно организовали заговор вместе с октябристами и кадетами, вместе с частью генералитета и офицерского состава армии и петербургского гарнизона особенно для смещения Николая Романова»{371}.

В 1954 году эти исторические события комментировались совершенно иначе: «В конце февраля 1917 года под ударами рабочих и крестьян, руководимых партией коммунистов, пало царское правительство»{372}.

«Измена, трусость и обман» были не везде. Среди войск, расквартированных в Петрограде, дольше всех сопротивлялись начинающемуся хаосу осажденные офицеры Л.-Гв. Московского, Финляндского и Егерского полков. Многие мученически погибли. Другие офицеры (и даже генералы) стали быстро дрейфовать в сторону борьбы за созыв «Учредительного собрания» в надежде, что оно поможет разрешить все насущные проблемы, накопившиеся за десятки, если не за сотни лет. В оппозиции к царизму оказались все классы и партии, за исключением крайне правых. Подавляющее большинство населения радовалось свержению царизма, полагая, что это позволит хоть в какой то степени сократить колоссальное социальное неравенство.

Объективности ради нельзя пройти мимо одного исторического документа, ярко характеризующего настроения в части офицерской среды. Из этого документа определенно следует, что к 1917 году вследствие военных неудач, у значительной части офицерского корпуса монархические принципы были сильно девальвированы.

23 марта 1917 года некий гвардейский офицер по фамилии Керенский (!) обратился с заявлением «О необходимости отрешения императора Николая II от престола «как пьяницы и изменника». Парадокс ситуации состоял в том, что обращение поступило 23 марта 1917 года в «Комиссию по принятию прошений, на высочайшее имя приносимых».

Автор писал лично «Бывшему Императору всероссийскому Николаю Александровичу»[46]:

«Имею честь донести вашему величеству. Просим вас отречись от Прадедовского престола и з затово что вы неследите заделами насчет военных действий; наши отцы дети и братья проливают кровь авы здесь в России пропиваете последние пожитки. Мы признали ваши проступки за неверную службу России и заизмену

Поокончанию вашей службы решаем выбрать вашего родного брата Великого Князя Михаила Александровича, который тянул за руку крестьян но вы его с мамашей сослали заграницу а ваше семейство желаем собрать народину а вас желаем забрать в месте со старым правительством в заточенье туда куда ссылались Наполеоны. Вы счасливы тем[что1] мы невысокие мы неособенно высокие чины, а если бы имели высокий чин которыми с вами смог бы обращаться по свойски. Мы имеем чин поручика Гвардии и имеем по несколько крестов и медалей, которе вы навешали лично первый год войны мы вас считали заверную службой а как видится что вы делаете напользу нашим врагам которых мы стараемся победить а вы им помогаете продать хлеб как продаете и Войска. А как раньше были Пётр Великий, Александр 1-й дедушка и отец, когда приних такой подлости а вособенности при Петре Великом который мог побеждать врагов. Просим вас всех изменников удалиться от будущего Императора. Были ваши покорные слуги поручики когда мы были сильно ранены лежали в Москве и вы в это время были госпитали и от давали из своих рук давая разные подарки занашу храбрость.

Когда мы сражались подваршавой руку обруку с рядовыми доносили вам об измене но вы на это необрасчали внимания.

Великое благодарение великому князю Николаю Николаевичю тогда бывшему верховному Главнокомандуючему. Мы всеми силами старались с вергнуть вас с Престола и в конце концов нам Бог помог вас свергнуть с престола и удалить по Наполеоновой дороге.

Наполеона с сынами Твой предок и союзники и враги а теперчи вас будут с сылать ваши союзники и ваши враги совсем вашим семейством. Мы вас считаем загорького пьяницу и из менника. Наши союзники стараются победить врага новы стараетись чтобы перейти к врагу вруки но этого мы непозволим (чтобы?) он нами владел.

Извини нас замного написанное к вам.