Герман Раушнинг - Говорит Гитлер. Зверь из бездны

Но только не в Германии можно ожидать восстания. Восстание возможно там. где народ находится только в начальной фазе революции, то есть в демократических государствах. Германия же, воспользовавшись недовольством в отдельных районах надвигающимся крахом, ввела военную экономику, начав с нормирования всего и вся — якобы кратковременных мер, правда, слишком поздно и в недостаточных объемах. Почему бы и демократам не опробовать нацистские методы для наведения порядка в стране? Но они никогда не осмелятся установить режим, при котором массы удерживались бы под контролем даже в трудной ситуации методами террора и беспрекословного подчинения. Британскому народу, рассуждал Гитлер, рано или поздно все это надоест, как когда-то французам, и он станет прислушиваться к тем, кто в течение долгого времени усердно пытается разъяснить, что нацизм борется не против народа, а только против старого режима. Таким образом, ему, Гитлеру, удастся, вместо того, чтобы убеждать немцев, убедить британских и французских демократов, занятых лишь разговорами, в том, что речь идет об установлении нового порядка, а не о завоевании в традиционном смысле.

Наконец, заключает Гитлер, все эти группы, с которыми он до недавнего времени был в тесном контакте, все еще существуют и по-прежнему верят его обещаниям и заверениям, что Германия действительно не имеет никаких претензий к Британии. Два государства, скажет он, Британская империя и Великая Германская Европа, могут жить в мире друг с другом. Зачем же им воевать, когда они несомненно друг друга дополняют, к чему сражаться, когда Франция утратила свое могущество и явно пришел конец старому порядку суверенных национальных государств Европы? Ради чего Британии снова сражаться в Европе? Разве не вздохнет она с облегчением, сбросив с плеч этот груз? Какое дело Британской империи — величайшей мировой державе, пусть и находящейся всего в двух шагах от материка, — до континентальных проблем? Все эти моряки и население колоний, привыкшие к мировым просторам, давно потеряли всякий интерес к европейскому материку и готовы предоставить ему самому расхлебывать последствия собственной неосмотрительности. Воевать? За что? Неужели нельзя избежать войны, если Франция найдет общий языке Германией? Не полнейшее ли безумие война, которая приведет к абсолютному изнурению? Не лучше ли как можно быстрее заключить мир, пока истощение сил не стало всеобщим? И не ради ли порядка, в котором все человеческие ценности будут полностью уничтожены, ведется эта война? Быть может, можно избежать всех этих непредвиденных осложнений? Не обернется ли эта война для людей именно тем, чего они старались избежать любыми способами — экономическим планированием, бесправием, тоталитаризмом, всесилием государства и бюрократии? И разве не потеряют они безвозвратно все то, за что готовы были сражаться — свободу и независимость, нерушимость правосудия и порядка? Разве война не вовлекает их в революцию, в которой не будет победителей, а только одни проигравшие?

23 августа 1939 г. министр иностранных дел Германии Иоахим фон Риббентроп (за его спиной — Молотов и Сталин) подписал в Москве пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом. "За нашу новую дружбу". — сказал Сталин на банкете, устроенном после подписания. Союзу смертельных идеологических противников не суждено было продержаться и двух лет.

Мы должны быть готовы к обманчивым аргументам подобного рода. Из естественного влияния на людей, их беспокойства, надежд враг выкует свое оружие борьбы. Это оружие может оказаться смертельным, если люди будут недостаточно умело бороться за свои права, или же вообще откажутся от борьбы. Если наступят месяцы военного бездействия, месяцы ухудшающихся условий существования, когда жизнь и безопасность будут находиться под постоянной угрозой, будут широко распространяться лозунги, которые уже некогда лишили один народ своего исторического величия. Конечно, для эмигрантов они не играют никакой роли. И все же, они будут распространяться подобно лесному пожару.

Люди ведут легкомысленные разговоры об изменниках и наемниках. Но возможность осуществления интриг Гитлера основывается на том факте, что во время кризиса не существует обычных понятий заинтересованности, чести и патриотизма. Гитлер умело пользуется путаницей между истинными и кажущимися жизненно важными интересами класса или народа. Во все времена, во всех странах люди склонны отождествлять свои собственные интересы с интересами общества. В мирное время существует организация беспристрастно выявляющая общественное мнение большинства населения. Но для времени, когда весь мир подвергается изменениям, характерно отсутствие этого справедливого органа. Отсюда следуют разногласия и паралич воли, которые несут гибель старому режиму.

Именно в этом направлении Гитлер наверняка развернет крупномасштабные действия. Лишить Британию могущества — такова его главная цель. Политическое соглашение между Британией и Германией следует, конечно, рассматривать как само собой разумеющееся. По этой причине политические усилия в этом направлении всегда будут восприниматься с одобрением во многих слоях общества. Подлинное соглашение могло бы, в самом деле, гарантировать мир во всем мире на долгое время. Необходимо сделать всего лишь небольшие усилия, чтобы прийти к выводу, что нынешний режим не должен становиться помехой к такому соглашению. Чем отличается один германский режим от другого? Они оба не очень привлекательны и содержат неприятные элементы. Здравый смысл подсказывает: нужно иметь дело с тем, что есть, а не дожидаться того, что хотелось бы видеть. Важно воспринимать немцев такими, какие они есть, и не повторять ошибки 1918 года, когда державы-победительницы настояли на демократическом режиме, который, как показало время, оказался неспособным предотвратить откат Германии обратно к несвободе и авторитарности. В настоящее время путь к таким идеям закрыт из-за возмутительных действий Франции, которая после всего, что случилось, заключила соглашение с Германией. Будь такое соглашение ранее заключено с Британией, можно было бы сохранить мир в Европе. Но существовала ли действительно возможность такого соглашения? Я играл роль адвоката дьявола — не больше не меньше. Поэтому считаю, что сейчас очень важно определенно заявить, что любое соглашение, заключенное перед войной с нынешним германским режимом, несомненно означало бы разрушение Британской империи. То же самое можно утверждать в отношении любого соглашения, заключенного в настоящее время. Разрушение Британской империи является краеугольным камнем политических устремлений Гитлера.