Александр Андреев - Князь Василий Михайлович Долгоруков-Крымский

Между тем переписка у Хаджи-Али-Паши с Ханом и Правительством производилась. Первой настаивал в том, чтоб Хана с Татарами сделал на Российския войски нападение, для облегчения его высадки, а последние извинялись невозможностию, что у Татар пушек нет, а у Россиян, напротив того, множество оных но представляли, что они совсем готовы на коня сесть, только бы им Паша несколько орудиев доставил; Паша на то согласился, и требовал, для возки пушек и снарядов, несколько сот повозок и до тысячи пар быков; исполнение того поручено Мегмет-Гйрей-Мурзе, коему велено до пяти сот арб собрав и до тысячи пар волов, поставить оные к удобном, за Старым Крымом, месте, близ берега. О чем Предводитель был уведомлен. Резидент, предвидя по всем обстоятельствам скорой злонамеренных Татар разрыв и нападение, писал к Предводителю о той опасности, которой он дальним в Бахчисарае пребыванием подвержен быть может, и прилежнейше просил, если он того стоит, подать ему руку помощи присылкою нескольких повозок с упряжкою и конвоем, для препровождения к армии; ибо без того спасти себя и своих не может, а в противном случае удостоверяя его, что он готов жертвовать собою и всем семейством лишь бы только оное в пользу любезнаго отечества обратиться могло; которое письмо отправлено было с надежным конфидентом, на коего и словесное донесение сосланось. В самое то время Предводитель следовал с полками к Ак-Мечету, разстоянием от Бахчисарая 25 верст; ибо, по известиям, Турецкой флот, подняв от Такли якори, плыл к Алуште, против которой и на якорях стал, ответ Предводителев был, что он спешит на поражение Турок, и по тому не в состоянии отделить военных людей для Резидента, коему руки не были связаны, а советуем ему уповать на Бога. На кануне того дня Генерал-Маиор Кохиус, отряженный с конным и пехотным деташаментом на подкрепление Балаклавскаго и Белецкаго поста, первой разстоянием от Бахчисарая в 25-ти, а последней в 20-ти, верстах, следовал от Бахчисарая не далее 3-х верст. Слухом барабаннаго боя Резидент ободрен был, надеясь, что послан деташамент для избавления его. Но в самом том размышлении от Хана присылан был чиновник наведаться у Резидента, не к Бахчисараю ли войско прислано? Резидент отвечал, что он неизвестен, а думает, если б к Бахчисараю войско шло, то, без сумнения, он от Предводителя предуведомлен был бы, разве в разсуждении шатающагося около берегов Турецкаго неприятельскаго флота, не отрядил ли иногда Предводитель для защищения Ханской особы и столицы его от неприятельских нападений.

Но на четвертый день после того, а имянно 24 Июля, пред полуднем, в 8 часу, присылан к Резиденту чиновник, Куллар-Агасы, наведаться от имяни Ханскаго и Правительства чинов о здоровьи, с приглашением на конференцию. Резидент с обыкновенною свитою и поехал, в предшествии помянутаго чиновника, но, по выезде из переулка на большую улицу, нашел оную, по обеим сторонам вооруженными конными и пешими Татарами занятую, между коими проехал до самых ворот замка, где незнакомый чиновник, обнажа саблю, остановил Резидента и, приложа конец сабли ему в правый бок, воскричал: «Сойди с лошади, неверный!» Резидент, оборотясь к нему, сказал: «Не съума ли он сошел, или не знает, кто он?» но Татарин, придавив сильнее концем, то ж самое вскричал. Резидент, видя настоящую опасность, с лошади сошел, а свита его прикрыла сзади; тогда Татара кричать стали: «Коли, руби и стреляй!» и саблями поверх головы махали, а предшествующий чиновник кричал не трогать Резидента. С таким шумом и криком, вместо Ханской комнаты введен был Резедент со всею свитою в особливой покой, в коем окна, по летнему жаркому времени, были открыты, в коих стоявшие на дворе Татара, взводя с ружей курки, прикладываться стали по них стрелять, но, по щастию, в том же покое от дверей перегородка была чрез всю горницу, за которую Резедент и вся его свита попадали: в самое то время вошли знакомыя чиновники: Ахтаджи-Бей, Ханской Обер-Шталмейстер, и Тефтердар Каза-Азамат-Ага, бывший в Санктпетербурге Депутатом Крымским, которые Резидента спросили, что он делает, а он им указал Татар приложившихся по нем стрелять. Они, увидя их, тотчас отогнали и запретили к окнам подходить. Резидент, встав и вышед из за перегородки, стал чиновников спрашивать: «Не сия ли конференция приятельская, на которую чрез нарочнаго чиновника приглашен?» Ахтаджи-Бей ответствовал: чтоб он не прогневался: такое Ханское повеление, которое велел объявить Резиденту, что мир не с их стороны нарушен, но с Российской, разорением вблизи Ак-Мечета, села Енисале, где помещика, почтеннаго стараго Мурзу, били и мучили, волоча по земле, тож и дочь его, жену Балджи-Баши. Резидент отозвался, что он не сведом; ибо от Предводителя чрез 5 дней никакого известия не получал. Вдруг прибежал чиновник с Ханским повелением, чтоб Офицеров и кого Резидент захочет, оставить при нем, а достальных людей в другое место отвести. Резидент Капрала, три человека гусар и своего конюшаго отделив, отдал присланному, который, выслав их под караулом, стал спрашивать, много ли на почте Казаков? Сказано ему 30 человек. Он отвечал: «Хан приказал послать к ним сказать, чтоб они смирны были и не тревожились," куда гусарский Вахмейстр и послан. Другой чиновник, пришед, объявил Ханское повеление, чтоб оставить при Резиденте только сына его и переводчика, а прочих всех в другое место отвести. Резидент спорить стал, что они все Офицеры, ком им самим знакомы, а по тому и надобно им остаться при нем; однако, не взирая на то, взяли Порутчика Брянскаго полку Иванова, Прапорщика чернаго гусарскаго полку Раичича, шурина Резидентскаго Леонтовича, двух толмачей, Канцеляриста и Подканцеляриста, и потащили их от Резидента за волосы в другое место. Резидент просил, чтоб жене его, которая только пред 22 днями от бремени разрешилась и еще слаба, с постели не встает, и детям никакой обиды причинено не было, что дом и прислуга сохранены были и фамилию уверили, что Резидент жив. Ахтаджи-Бей, взяв на себя о том попечение, поехал, спустя несколько возвратился и объявил, что поставлен по Ханскому повелению караул и не велено никого туда впускать, а после попросил у переводчика часы, которые ему и отданы. Вдруг услышаны выстрелы ружейные, а между тем и принесена одна голова Донскаго Казака, коих всех пристрелили. Оставленный при Резиденте Булюк-Баша потребовал у него шпаги: Резидент отвечал ему, что она не привыкло по чужим рукам ходить, но Булюк-Паша стал угрозами об отдаче домогаться, по чему Резидент и принужден был оную отдать. После того Ханской Везирь, из Дивана вышед, мимо окон того покоя, где Резидент содержался, прошел, не оглядываясь, за ним, в нескольких шагах Казаскер таким же образом шел, а за сим по нескольких минутах Нурадин-Султан последовал; сей, взглянув на Резидента и идучи, кивал головою и жал плечьми. Резидент ожидал Ханскаго выхода, в намерении остановить его, протестуясь Всевысочайшим Монаршим именем о нарушении всенароднаго права. На знатно предупрежден был его чиновниками выйти чрез Харем, чтоб Резидент его не' видел. По отъезде Хана вызван был Резидент тем же Куллар-Агасы, и привед к месту, где обыкновенно лошадь Резидентская подводима была, показал ему коня, тож пасынку его и переводчику, но Резидент спросил, где его лошадь с убором? Чиновник сказал, что она не пропадет, а между тем сели бы все на лошадей; ибо дорога, куда ехать, не близка. Дорогою чиновник, видя у Резидента часы, стал оныя требовать, говоря, что и без того Турки отымут, которым ему и отданы; и так отведен Резидент под караулом, окружен 20 Татарами, чрез горы в Алушту, к Хаджи-Али-Паше, разстоянием от Бахчисарая более ста верст, куда прибыли часу в 11 по полудни, где введен в одну палатку, а из оной в другую. По входе Резидент, видя молодаго пред собой Турчина, богато одетаго, отозвался, что хотел бы знать, у кого он в гостях; хозяин и отвечал, что у него! сей был племянник Хаджи-Али-Паши, сын Сулейман-Паши. Резидент присовокупил, что он себе за честь поставляет быть гостем у такого знаменитаго человека: он стал извиняться, что в палатке худо прибрано кроме одной подушки, и ковра нет, по тому что все приборы и постели еще на корабле; после спросил Резидента, станет ли ужинать, кушанье поставлено, но никто не ел, только что по чашке кофе пили. Хозяин, поставив 12 Янычар на стражу, пошел в другую палатку. Резидент лег спать с обоими его товарищами, а на разсвете чувствовал, что некто около шеи его трогает и примеривается обнаженною саблею к шеи, говоря товарищам своим, куда ловко отсечь сей свинье голову, но другие Янычара его бранили и ругали, время ему отойти прочь, однако он тож самое сделав над пасынком и переводчиком, сел возле Резидента и говорил товарщам: напрасно они его бранили, а он знает, если бы отрубил неверным головы, Паша бы его разве только выбранил, или выбить велел. После сего Резидент встал, притворяясь, что очень крепко спал, между тем подчиван кофеем, а спустя с час времени Тефтердаром и Диван-Эфендием в другую палатку, по Турецкому обряду изрядными коврами устланную, введен, где вновь кофеем подчиван и, высылке служителей, объявлено ему, что Паша хочет ведать, много ли при армии в Крыму Генералов, и сколько при них войска? Сказано десять человек по именам, тож самое, что и любопытным Татарам всегда твержено: войска пехоты 13 полков, исключая Еникальской и Керчинской гарнизон. На вопрос, как велики полки, ответствовано: по 2400 человек рядовых, из коих 400 человек остаются всегда в непременных квартирах, кои называются разсадою; ибо всякой год из них комплектуется полк, а на место тех новые рекруты принимаются и обучаются, так что никогда недостатка в людях не бывает. Конницы 6 полков, в коих только вполы против пехоты; из сих 200 человек для того ж остаются всегда в непременных квартирах, как и в пехоте. Гусар 4 полка, в которых рядовых по 400, из них 2000 выступают в поход, а другая половина остается в резерве, в разсуждении том, что сии полки пограничные; пикинеры 4-ре ж полка, кои числом равны с гусарскими, яко пограничные. Донских 5 полков, каждой no 500 человек, компанейских три полка, по толикому ж числу; Малороссийских 4 полка, тож по 500, и 2000 Запорожцев; сверх того при полевой и полковой артиллерии 3000 канониров и бомбардиров, да егерской 2000 корпус. Сие все записав, объявили Резиденту, что Паша такожде желает ведать содержание трактата, заключеннаго с Татарскою областию. Резидент предварительно себя извинил, что он может иногда в артикулах ошибиться, поставляя вместо 4, – 6, а вместо 6–8; однако за то ручается, что из всего содержания ничего проронено не будет, которой им и пересказан; они все записав, резидента в палатке оставили, а сами к Паше пошли.