Петр Чайковский - Ада Григорьевна Айнбиндер
В феврале 1886 года в Майданове Петр Ильич по просьбе своего французского издателя Феликса Маккра написал фортепианную пьесу «Думка. Русская сельская сценка», тему которой Чайковский записал на промокательной бумаге своего бювара во время одной из прогулок по окрестностям Клина[634].
С востока на запад
Только весной 1886 года Петр Ильич решился на длительную поездку. Это было отчасти связано с семейными обстоятельствами – Анатолий Ильич в августе предыдущего года получил повышение по службе – назначение на должность прокурора в Тифлисе[635]. Дорога предстояла долгая, сперва Петр Ильич отправился в Таганрог, где жил его брат Ипполит Ильич с супругой Софьей Петровной. Ипполит был по образованию морским офицером, в Таганроге находился с 1883 года, где он возглавил местное отделение Русского общества пароходства и торговли, а также преподавал в мореходной школе. Подробно встречу с братом Петр Ильич описал в письме Модесту:
«Был встречен Ипполитом и Соней. Живут они хорошо, почти роскошно. Очень симпатична старушка, живущая с ними. Еще должен заметить, что Соня с каждым разом делается мне симпатичнее. Провел у них полтора суток. Ипполит катал меня на своем пароходе по морю, а в кабриолете по городу и показал все достопримечательности. Дворец, где умер Александр, очень заинтересовал меня. Ведь эта окаменелая страница из возлюбленного моего “Русского архива”. <…> Остальное время ели, играли в винт, слушали оркестрион, который очень хорош. Ипполит все тот же: добр, ласков, мил, но по-прежнему, если еще не больше, это вулкан, ежеминутно готовый к извержению. Особенно это заметно во время винта»[636].
Из Таганрога Чайковский отправился в сторону Кавказа, где ранее никогда не был. Свои впечатления Петр Ильич описал весьма красноречиво: «27-го утром выехал. Дорога до Ростова (вдоль берега моря и рукава Дона) и самый Ростов мне чрезвычайно понравились. От Ростова до Владикавказа дорога тянется по бесконечной, характерной степи, причем чем ближе к Кавказу, тем более Востоком и Магометом пахнет. На станциях русские лица едва заметны среди восточных человеков. Лица у них часто красивые, но немножко страшные. Эльбрус виден задолго до станции Минеральные воды, откуда начинается настоящий Кавказ; затем дорога идет все время в виду гор. Сюда мы приехали в 4 часа вчера, и я надеялся сегодня уехать, но мне не могут дать лошадей и коляски ранее завтра. Пришлось ждать почти 2 суток. Это ничего. Погода дивная, ясная. Казбек красуется во всем своем величии, и самый городок очень оживленный и симпатичный, – но боже, что за ужасная, позорная гостиница!!!»[637]
Далее путь Чайковского и сопровождавшего его слуги Алеши лежал из Владикавказа в Тифлис через Дарьяльское ущелье по знаменитой Военно-Грузинской дороге. Все увиденное композитор фиксировал в дневнике: «Выехали в 8-м часу. Первая ст[анция] Болта, – переезд 12 верст. Кондуктор оказывается невероятно молчалив, именно такой, какого мне нужно. Ямщик едва отвечал на 2 мои вопроса. Далее было все то же самое, т. е. как кондуктор, так и ямщик казались немыми. Вот что я люблю в путешествии. Несносная болтовня какого-нибудь неаполитанского гида, ничего не зная. Погода была чудная. Чем дальше, тем становилось красивее, интереснее и холоднее. После Ларса (2-я станция) началось знаменитое Дарьяльское ущелье, с замком Тамары, бешено мятущимся Тереком и т. д. На Казбеке легко пообедал. Тут пришлось надеть шубы, ибо мы очутились в области снега. Вообще вся эта дорога напоминает мне дорогу в Давос. После Коби[638] мы поднялись невероятно высоко, благополучно переехали место, где недавно завал был и где работали какие-то восточные индигены с очками или черными тряпками на лице, и после Годоура стремительно спустились в Млеты. Дорога дивная. Здесь нам дали 2 царских комнаты, на вид необычайно симпатичные и чистые, и я, после Владикавказской мерзости, почувствовал себя очень приятно»[639].
На следующий день Чайковский уже наконец был в Тифлисе, где провел последующие три недели. Чайковский очень много гулял, каждый день старался работать над третьим действием оперы «Чародейка». Одним из сильнейших впечатлений стало посещение храма Святого Давида и могилы Александра Грибоедова на горе Мтацминда, откуда композитор любовался чудным видом на Тифлис.
Чайковский писал: «Обедал в большой компании в ресторане на берегу Куры, причем местные певцы пели любопытные здешние песни и плясали настоящую лезгинку. Перезнакомился с здешними музыкантами, которые очень трогательно и мило выражают мне сочувствие свое. Был в концерте Музык[ального] общества в цирке; видел архиерейское роскошное служение в Сионском соборе (служил экзарх) и 2 раза был также в армянской церкви, где бездна курьезного и оригинального. Играл несколько раз в винт. Совершил массу чудных прогулок. Одним словом, время проходит приятно, но, к сожалению, совершенно непроизводительно, ибо решительно не нахожу времени заниматься, хотя мне очень бы хотелось здесь немножко подвинуть “Чародейку”. Из музыкантов мне очень симпатичны Ипполитов-Иванов и Корганов, брат петербургского пошляка, неизмеримо более симпатичный и интересный»[640].
Чайковский уже был знаком с Михаилом Ипполитовым-Ивановым по переписке, так как осенью 1886 года в Тифлисе готовилась постановка его оперы «Мазепа». Ипполитов-Иванов был композитором и дирижером, основателем Тифлисского отделения РМО. 19 апреля в честь Чайковского состоялось экстренное симфоническое собрание РМО, в котором дирижировал Ипполитов-Иванов. Программа полностью состояла из сочинений Петра Ильича.
«Здешние музыканты оказывают мне такое внимание и уважение, которые не могут не быть очень для меня трогательными. В субботу, 19-го числа, в здешнем театре было устроено в мою честь большое торжество. Сначала к разукрашенной цветами ложе моей подходили с речами, венками и драгоценным серебряным подарком депутаты от Музыкального общества, театра, публики и т. д. Потом состоялся концерт из моих сочинений с бесчисленными вызовами и овациями. После того был ужин по подписке. Все это страшно меня утомило, но воспоминание об этом торжестве, подобного которому я еще никогда и нигде не удостаивался, будет мне на всю жизнь приятно»[641], – делился Чайковский с Мекк.
В Тифлисе композитор встретил свой сорок шестой день рождения – в этот вечер в театре давали его «Мазепу». Чайковского много раз вызывали и чествовали. После посещения Тифлиса, общения с музыкантами Чайковский обратился к императору Александру III с просьбой выделить дополнительные кредиты на завершение строительства нового здания оперного театра – старый театр был уничтожен пожаром в 1874 году.
29 апреля Петр Ильич уехал в Батуми, откуда на следующий день на пароходе отправился в Марсель. Весь морской путь, Босфор, Константинополь,
