Светлана Аллилуева – Пастернаку. «Я перешагнула мой Рубикон» - Рафаэль Абрамович Гругман
Третьего апреля Яннер перевёз её из приюта в Сен-Антони в монастырь во Фрибурге – для посторонних глаз она по-прежнему была недоступна. Ещё через неделю ей передали письмо от сына. Оно было датировано 4 апреля.
Здравствуй, дорогая мама!
Нас очень удивило, что, приехав 8 марта на аэродром, мы тебя не встретили. Мы сначала не могли поверить в то, что ты не приехала, и проторчали там три часа. Имея единственным источником информации радио, мы в течение нескольких дней не знали, что и подумать. Но, после того как в газетах появилось сообщение ТАСС о том, что тебе предоставлено право находиться за границей, сколько ты захочешь, мы более или менее успокоились и жизнь вошла в свою колею. Если не считать того, что Катя до сих пор никак не может войти в эту самую колею, да и мы, честно говоря, мало что понимаем…
Желая вернуть её в СССР, заткнуть рот и предостеречь от публикации мемуаров, сжигающих мосты, и полагая, что причиной эмоционального и необдуманного поступка стали запрет на брак с Сингхом и жёсткий отказ в продлении визы, ей бросили приманку – возможность жить за границей столько, сколько она пожелает. Сына использовали для того, чтобы сообщить ей радостную весть и заманить в Москву. Она поняла: ей предложили сделку. Имея богатый опыт советской жизни, она понимала: КГБ, зная, что она захочет связаться с детьми, контролирует их почту и телефонные переговоры. Недаром Ося написал в письме, что со времени её отъезда из Индии он не получал от неё вестей. Значит, письмо Осе и Кате индийским послом доставлено не было. Ося просил позвонить домой, сообщить о дальнейших планах, спрашивал, когда она намеревается вернуться.
Сердце её не выдержало, она рассказала Яннеру о письме и о своём желании переговорить с детьми. Он был профессионалом и сделал так, чтобы по телефонному звонку нельзя было установить её адрес. Они заехали в маленькую гостиницу недалеко от Фрибурга и из гостиничного номера под вымышленным именем заказали разговор с Москвой. Через двадцать минут их соединили. Светлана знала: разговор прослушивается и записывается на магнитофон. Она боялась, что в любую минуту их разъединят, и говорила, волнуясь, сбивчиво, понимая, что ничего лишнего она не может сказать. Они говорили около получаса. Она повторяла: «Я не турист в Швейцарии, я не вернусь». Растерянным голосом Ося бубнил: «Да, да, я слышу». Вопросов он не задавал, знал, что разговор контролируется, а она говорила сыну одно и то же: «Я не турист, ты понимаешь? Вернуться невозможно, ты понимаешь?» Это продолжалось до тех пор, пока их не разъединили. «Слухачи» поняли: она не проговорится и информации, которой от неё ждали, не сообщит…
Это был их последний разговор, следующий состоялся через семнадцать лет.
Незадолго перед вылетом в США у Светланы появился третий вариант, который бы полностью соответствовал «человеческим», а не «политическим мотивам», не требовал бы фиктивного брака и позволил бы ей сохранить контакты с детьми. Она получила письмо из Парижа от Любы Д’Астье, сообщившей, что во Фрибурге живёт их племянница, с которой они часто видятся. Специально для встречи со Светланой супруги Д’Астье прилетели во Фрибург. Встреча произошла в доме племянницы.
Эммануэль привёз для неё свой план, возможно, он был подсказан ему советскими представителями (не забудем, что Д’Астье был в списке первых лауреатов Ленинской премии мира). Он предложил ей остаться в Швейцарии, жить в доме племянницы и отложить на год издание книги, мотивируя это тем, что в год 50-летия Октябрьской революции её публикация вызовет сильную реакцию со стороны советского правительства. «Вы попадёте из одной тюрьмы в другую», – отговаривал он от отъезда в США. Светлана поблагодарила за предложенное гостеприимство и объяснила, что хочет прежде всего издать книгу, что с визой в США уже всё решено и что на «реакцию» советского правительства не обращает внимания, потому что порывает с ним и с СССР.
Так что, какими бы ни были первоначальные намерения Светланы Аллилуевой, мотивы невозвращения стали политическими. Рукопись вела её за собой.
22 апреля 1967 года. Первые шаги Светланы на американской земле
Журналисты атакуют Светлану в нью-йоркском аэропорту
22 апреля 1967 года, в день рождения Ленина, дочь Сталина с проставленной в паспорте американской визой сошла с трапа самолёта в нью-йоркском аэропорту JFK, названном в память о Джоне Фицджеральде Кеннеди. Семичастному, председателю КГБ, это стоило кресла.
В 2000 году, незадолго перед своей смертью, в интервью газете «Аргументы и Факты» Семичастный признался, что, когда Аллилуева улетала в Индию, он приставил к ней двух агентов, мужчину и женщину. Имя одного агента – Кассирова. Второй – Суров, второй секретарь посольства.
Виктор Луи – клеветник из России
«Клевещите, клевещите неустанно! Что-нибудь от клеветы да останется!» Автор этой знаменитой фразы – Шарль Морис де Талейран. Его называли королём интриг, грязных игр и беспринципным пройдохой. Но Виктор Луи может заслуженно приписать этот афоризм себе.
Его сотрудничество со спецслужбами началось в трудовых лагерях ГУЛАГа (он был арестован в Ленинграде в 1946 году по 58-й статье и приговорён к 25 годам заключения). Это позволило ему называть себя жертвой сталинских репрессий. Освобождён он был в начале 1956-го и, немыслимое дело для бывшего зэка, хоть и реабилитированного, видать, сумел зарекомендовать себя в роли «подсадной утки» и получить рекомендации лагерных особистов для «большой игры» – по возвращении в Москву он стал сотрудником московского бюро CBS News.
Вскоре Виктор Луи уже секретарь и переводчик Эдмунда Стивенса, московского корреспондента ряда английских и американских газет. В конце пятидесятых годов в качестве иностранного корреспондента английских газет The Evening News и The Sunday Express бывший политзаключённый получил аккредитацию при МИД СССР. Неплохая карьера для бывшего политзэка? Никто из его коллег по несчастью, ни Солженицын, ни Шаламов, такой чести не удостоились. Советский гражданин – корреспондент газет капиталистических стран? Если такое возможно в СССР, за что же судили Синявского, Даниэля и Амальрика? Третировали Пастернака, Солженицына, Галича?
Виктору Луи, бывшему заключённому ГУЛАГа, позволили то, что не позволили Светлане Аллилуевой, – заключить брак с иностранкой. В 1961 году его женой стала англичанка, няня детей высокопоставленного дипломата английского посольства в Москве (возможно,
