Марш! Марш! Люди и лошади в наполеоновских войнах - Мурат Магометович Куриев
Раньше на дежурстве при императоре находился один эскадрон, в России – четыре. Все – гвардейские, два из легкой кавалерии и по одному гренадер и драгун. Когда сам Наполеон садился на лошадь, как правило срочно и внезапно, с ним успевали выехать лишь три-четыре всадника, остальным приходилось догонять. У императора вообще была плохая привычка выезжать, никого не предупреждая. Она едва не обойдется Наполеону очень дорого, он чуть не попал в плен к казакам, об этом чуть позже.
«Приметы Его Величества императора Наполеона. Стан полный, коренастый; волосы черные, гладкие, короткие. Борода густая, черная, обритая около ушей. Нахмуренные брови, взгляд желчный или свирепый; нос горбом, запачкан табаком; подбородок сильно выдающийся. Одет в простой мундир без знаков отличия, а чаще всего, чтобы не обращать на себя внимания, в серый полукафтан; его постоянно сопровождает мамелюк».
Говорят, такую «ориентировку» сделали для солдат русской армии, в частности для казаков, 24 октября 1812 года. А что, похож. С бородой только неувязка. Интересно, попалось ли в руки Наполеона это описание. «Поймать» не удастся, но именно в России император потерпит сокрушительное поражение, то, которое предопределит крах его империи. Будет много сражений, больших и малых, однако сам уход Великой армии из Москвы означал, что Наполеон проиграл. Всю кампанию. Дальше инициатива будет в руках у русских генералов. Император лишь спасал то, что мог. Спасал и спасался. А лошадей он потерял безвозвратно, что тоже его в конечном счете погубит. И разговор у нас пойдет о том, как во время отступления французский император фактически лишился своей кавалерии.
…Барон де Марбо свои знаменитые мемуары писал уже не как гусар, а как офицер высокого ранга и даже, в определенном смысле, политик. Он позволял себе обобщения, которые рядовые участники событий вряд ли сделали бы.
«Пока наши части двигались в порядке, смесь солдат различных национальностей вызывала лишь небольшие недоразумения. Однако как только несчастья и усталость привели к тому, что ряды нарушились, дисциплина пропала. Как могла она сохраниться в этой громадной массе отдельных индивидуумов, лишенных всего, идущих вперед как придется и к тому же не понимавших друг друга! В этой беспорядочной людской массе в самом деле царило полное смешение языков! Всеобщему беспорядку еще сопротивлялись несколько полков, в основном полки гвардии. Почти все кавалеристы линейных полков, потерявшие своих лошадей, были объединены в батальоны, и те из офицеров, кто еще был на лошади, образовали эскадроны, командование которыми было доверено генералам Латур-Мобуру, Груши и Себастьяни, выполнявшим здесь функции простых капитанов. В то же время бригадные генералы и командиры полков несли службу сержантов и капралов. Одного только описания подобной организации достаточно для того, чтобы показать, до какой крайности дошла армия!»
«До крайности» – чистая правда. А вот беды из-за многонационального состава Марбо все же преувеличивает. Типично для французского патриота, каковым и являлся Марбо. Он не раз скажет о том, что моральный дух французских солдат был «непоколебим», а вот с итальянцами, немцами и т. д. дела обстояли плохо. Настанет момент, когда большинство будет сражаться лишь за себя. Когда одна мысль – выжить – поселится в головах. В этом нет ничего плохого и тем более странного. Сражаться за императора и жертвовать жизнью они не перестанут, но только те, у кого еще останутся силы и сохранится понятие чести. Лошадям оно неведомо.
Начнем с «железного довода». «Во время отступления лошади падали и оставались лежать на дороге главным образом потому, что они не были подкованы так, чтобы держаться на льду; после тщетных попыток подняться они в конце концов оставались там, где падали, и их разрубали на части еще до того, как они издыхали. При наличности подков с шипами и при некотором уходе, несомненно, можно было бы спасти большую часть из них».
О том, что отсутствие «правильных подков» привело к фатальным последствиям, писал не только Коленкур, но и многие другие, в том числе польские кавалеристы. Уж они-то, выросшие в климатических условиях, сильно похожих на российские, знали, что делать. В первые дни пребывания в Москве поляки начали ковать подковы с острыми шипами.
Более того, они настоятельно рекомендовали своим французским товарищам поступить так же. Не слушали! Польский офицер Юзеф Грабовский писал: «Упрямство и высокомерие французов, считавших, после стольких побед, что они все знают лучше всех и не нуждаются ни в каких советах, помешало им подковать лошадей подковами с шипами».
Упрямство и высокомерие! А где были их командиры? Почему лишь благодаря тому же Коленкуру лошади императорской ставки подходящие подковы получили? Неужели он не говорил про необходимость подков Наполеону? Говорил, и не он один. Император никак не реагировал. Значит, мы можем говорить о прямой вине Наполеона и его маршалов в том, что погибло так много лошадей. Да и кавалеристов – тоже. Ведь спешенные всадники мало на что годились, неудивительно, что огромное число их оказалось в плену.
Дальновидность помогала выживать. Вьонне де Марингоне, офицер Императорской гвардии, на всякий случай подготовился и к отъезду, и к зиме. «Я запасся 20 печеными хлебами, 3 головами сахара, 25 фунтами кофе, несколькими фунтами чая, 20 бутылками вина и 30 бутылками рома и водки. Все эти вещи были уложены в мои фургоны с большой предосторожностью, чтобы они не разбились и не замерзли. Вот все, что я вывозил из Москвы. Я купил драп и меху французского купца, который взял с меня втридорога, и велел сшить себе меховое серое пальто. Кроме того, я купил у одного офицера енотовую шубу – это очень теплый мех. Я был готов каждую минуту к выступлению».
Утеплиться – это было очень мудро. Обзавестись шубами и полушубками, сделать специальные меховые жилеты, вставить куски меха в кавалерийские сапоги. Но позволить себе «дальновидность» могут лишь офицеры. В кавалерии самые сообразительные обзавелись казачьими лошадками. Маленькими, неприхотливыми и привычными к холоду. Такое, правда, возможно только в легкой кавалерии. Всадники тяжелой ездить на «казачьих лошадках» не могли. А крупные лошади без подков с шипами? Легко догадаться, что с ними происходило. Заканчивая разговор о подготовленности, процитируем лейтенанта Луи-Симона Гардьё, лейтенанта линейной пехоты: «Одни только поляки сохраняли порядок и дисциплину и потеряли очень мало людей». Так было и в пехоте, и в кавалерии, потому что поляки оказались наиболее подготовленными.
Удивление вызывает неподготовленность Наполеона. Нет, с теплыми вещами, да и с лошадьми, стараниями обер-шталмейстера Коленкура, у него все в порядке. Однако ментально… Куда делась его способность принимать быстрые и правильные решения?
