Гвидо Кнопп - История триумфов и ошибок первых лиц ФРГ

Популярность «зеленых» повысилась, когда НАТО официально приняло «двойное решение». Движение за мир вызвало движения массовых протестов против «довооружения» и «двойного решения» НАТО, а следовательно, против Гельмута Шмидта. «Зеленые» подняли эмоциональный вопрос — вопрос о сохранении мира. Это вызвало беспокойство в левом крыле СДПГ, где было немало приверженцев сохранения пацифистских традиций социал-демократии. Друг Шмидта по партии, выходец из Нижней Саксонии Герхард Шрёдер позже рассказал, что думали в то время левые члены СДПГ о своем канцлере: «Его точка зрения на атомную энергию и на “довооружение” разочаровывала меня. Я пытался бороться с этой частью его политического курса, поскольку считал ее ошибочной и имеющей далеко идущие последствия».

Консенсус Гельмута Шмидта и Герберта Венера, который до сих пор облегчал контроль за партией и фракцией СДПГ в парламенте, тоже нарушился. Герберт Венер четко выразился, что считает размещение ракет средней дальности ошибкой. До этих пор Шмидт мог полагаться на то, что их с Венером мнения совпадают и конструктивное сотрудничество протекает без осложнении. Когда председатель фракции весной 1979 года заговорил о том, что советское вооружение имеет «оборонительную природу», дело дошло до первых серьезных прений со Шмидтом. Канцлер мог видеть, что внутри его партии политический вес и популярность СССР возрастает. Советский Союз хотел использовать общественные настроения в ФРГ, чтобы предотвратить «довооружение» НАТО. В конце концов, Шмидт добился от Венера, чтобы тот в будущем не преуменьшал опасность советской гонки вооружений.

Так что на собрании СДПГ в Берлине в декабре 1979 года внешне партия была едина, но подспудно нарастало напряжение. Левые члены партии выступили против того, чтобы стать «выборным обществом канцлера, таким же, как ХДС во главе Аленауэра в 1950-е годы». Вилли Брандт, выздоровевший после сердечного приступа в 1978 году, вновь стал иконой левых членов СДПГ, критикующих центристскую политику партии и тоскующих по политическим проектам, который выходили бы за рамки шмидтовской рациональности.

Важнейшими темами на очередном съезде партии были атомная политика и «довооружение». Шмидт ввиду вопроса ядерной энергии уже в начале заседания угрожал отставкой: «Если вы видите проблему энергетики иначе, чем я, а без использования атомной энергии мы не переживем этот переходный период, ищите себе другого дилера, который сочтет нужным проводить другую политику. Возможно, вам повезет». Эти слова показали, что партия Шмидта зависела от него как от популярного в обществе канцлера, испытывала на себе его давление и была вынуждена следовать его курсом. В вопросе «довооружения» он попытался использовать довольно сомнительный тезис: американцы готовы к переговорам, но без осуществления обеих частей «двойного решения», которое предполагает необходимость вооружатся и одновременно подготавливать следующее предложение, невозможно будет заполучить советское руководство за стол для переговоров. Шмидт убедил членов партии, тем более Вилли Брандт произнес слабую и неубедительную речь. Он однозначно не поддерживал политику канцлера, но в то же время не сформулировал собственную ясную позицию. Противники атомной энергии и критики вооружения не смогли найти в Вилли Брандте в 1979 году сильного и авторитетного лидера, вокруг которого они могли бы сплотиться. Канцлер еще раз праздновал триумф. Как позже писал историк Голо Манн: «Он был для левых членов партии укротителем. Звери покорились ему еще раз, но с растущим недовольством. Его победы, в конце концов, были только кажущимися. Они больше не имели веса».

Несмотря на это, канцлер однозначно чувствовал себя готовым к решению задач, которые ждали его в новом, 1980 году. Он не был готов к тому, что политические вызовы встретят его уже перед Новым годом: 27 декабря 1979 года советские войска молниеносно заняли соседнее государство Афганистан, до сих пор не принадлежащее к Восточному блоку. В стратегически важных точках страны высадился десант, на быстро захваченные аэродромы по воздуху были доставлены танки. Скоро уже 50 000 советских солдат были введены на территорию Афганистана, правящий режим был свергнут, Советская армия привезла в Кабул нового главу государства, который стал марионеткой в руках СССР. Нападение СССР на Афганистан изумило канцлера. Немецкие разведчики «проспали» развитие событий, американцы, если у них вообще были какие-то сведения, не предупредили Шмидта.

Канцлер не был готов к тому, что Брежнев нанесет такой удар по «политике разрядки». «Я был шокирован и возмущен тем, что произошло в Афганистане», — писал он позже. Большой проект Шмидта оказался под угрозой. Поначалу канцлер беспомощно отказывался от публичных комментариев ситуации. Мировая общественность догадывалась, что «честный посредник» между Западным и Восточным блоками превратился в сторонника умиротворения, который отчаянно, любой ценой пытался спасти разрядку. Его правительственное заявление перед бундестагом было очень неконкретным, из интервью, которое взяли у него журналисты, тоже было трудно понять отношение канцлера к Брежневу.

Однако судьба «политики разрядки» больше не зависела от Гельмута Шмидта. Разрядка напряженности больше не являлась высшей заповедью на мировой политической арене. Президент США Картер объявил о введении торгового эмбарго на поставку высококачественной техники из СССР. Символом осуждения действия Советского Союза стало заявление американцев о том, что они бойкотируют Олимпийские игры 1980 года в Москве.

Шмидт поехал в Вашингтон и заявил протест против бойкота Олимпийских игр. Картер в ответ на это потребовал у Западной Германии присоединиться к бойкоту и тоже объявить о введении эмбарго. Шмидт опасался, что эти меры скажутся на результатах внутренней политики ФРГ, но это мало интересовало президента США. Шмидт позже писал: «У меня не было чувства, что я убедил Картера. Американский президент, казалось, был больше не в состоянии оперировать четкими категориями. Это было очевидно из его упорного требования присоединиться к бойкоту Олимпийских игр. Ему не хватало осознания всей тяжести положения, в которое он поставил Жискара, меня и лидеров других европейских стран своим односторонним заявлением».

Француз Жискар д’Эстен на этот раз продемонстрировал полную независимость от американцев. Он объявил, что Франция не намерена становиться «провинцией «сверхдержавы США. Французы отправились на Олимпийские игры в Москву, тогда как Национальный Олимпийский комитет ФРГ присоединился к бойкоту. Более того, в мае Жискар д’Эстен встретился в Варшаве с Брежневым. Он не обратился за советом к своему немецкому коллеге. Президент Франции не приносил жертвы «стратегической» дружбе со Шмидтом, когда речь шла о первейших французских интересах.