Илларион Попов - Батальоны идут на запад

Несли потери и мы. Только 10 мая в дивизии было ранено 38 человек и убито 26. Погиб и ветеран дивизии, замечательный артиллерист командир 165-го пушечного полка Петр Михайлович Левченко.

Случилось это уже в четвертом часу пополудни. Мы только что решили сделать привал, когда загрохотали вдруг десятки орудий и минометов, через наши головы в сторону противника понеслись снаряды. Оттуда ответили было, но скоро замолкли. Петр Антонович Пичкура связался с начальником штаба артбригады подполковником Тунгусковым:

- В чем дело?

- Артиллеристы салютуют в память подполковника Левченко, - ответил Тунгусков.

- Что ты говоришь? Какая память? Мы с ним два часа назад разговаривали.

- Убит Петр Михайлович, - повторил Тунгусков. - Убит.

Быстро сели в машину, поехали в пушечный полк. Его дивизионы вели яростный, непрерывный огонь по врагу. А близ командного пункта - группа артиллеристов. Стоят вокруг плащ-палатки, мнут в руках пилотки, не скрывают слез.

- Убили батю нашего, - сказал нам сержант.

Я приподнял край плащ-палатки, закрывавший лицо Петра Михайловича. Осколок попал ему в голову. Прощай, дорогой боевой друг! Четыре года шел ты сквозь огонь. Встретил День Победы, перешагнул, кажется, опасную черту и... погиб. Больно, невыносимо, больно!

Потом мне рассказали, как это случилось. 349-й полк перерезал дорогу из Йецковице. Гитлеровцы попытались контратакой оттеснить полк и пробить себе дорогу к Влтаве. Завязалась ожесточенная схватка. 165-й пушечный полк Левченко поддерживал стрелков своим огнем.

По радио на немецком языке политотдельцы передали обращение к немецким солдатам. Еще и еще раз повторили, что в Берлине подписана капитуляция, что во избежание напрасных потерь немецкие солдаты обязаны выполнить условия капитуляции и сдать оружие. Однако гитлеровцы не вняли голосу разума. Наоборот, они снова бросились в атаку. Впереди пехоты двинулись семь танков. Их встретил мощный артиллерийский огонь. Часть своих орудий подполковник Левченко выдвинул на прямую наводку, а сам со штабными офицерами, связистами и разведчиками отправился к наблюдательному пункту командира 349-го стрелкового полка полковника И. В. Кудрявцева. Буквально в десяти шагах от НП, от прочного блиндажа, группа была накрыта минометным огнем врага. Петр Михайлович упал, сраженный насмерть.

Весть о гибели Левченко мгновенно облетела все артиллерийские части пушечный, гаубичный, минометный полки, отдельные артиллерийские дивизионы. В считанные минуты огонь всей этой массы орудий был сосредоточен по опушке и лесу северо-западнее Йецковице. Все семь немецких танков были сожжены, прорывавшаяся колонна полностью истреблена.

После боя я проехал через поле и опушку леса, по которой, мстя за командира, вели массированный огонь артиллеристы. Картина впечатляющая. Достойная боевая тризна по дорогому нашему товарищу Петру Михайловичу Левченко.

11 мая передовой отряд 105-й гвардейской стрелковой дивизии вышел в районе Зникова к реке Влтаве, форсировал ее, а в 9 часов вечера у населенного пункта Чимелице встретился с частями 2-й американской пехотной дивизии.

Итого за пять суток наступления в Чехословакии дивизия с боями прошла более 200 километров, освободила около 300 населенных пунктов, в том числе города Зноймо, Йиндржихув-Градец, Собеслав, Бехине, Тельч и другие. Затем еще двое суток мы занимались сбором пленных, а к утру 14 мая сосредоточились в районе Собедраж, что на Влтаве, юго-западнее Праги. Фронта уже не было. Была демаркационная линия, отделившая советские войска от американцев, а еще была удивительная тишина. С трудом привыкали мы к ней.

Скоро наши солдаты начали, выражаясь по-старинному, менять мечи на орала демобилизовывались и уезжали на Родину воины старших возрастов. Но сперва прощальный парад.

Вместе с другими офицерами стоял я на деревянной, обтянутой кумачом трибуне, как завороженный смотрел на проходящие мимо полки. Шли солдаты Великой Отечественной войны. Подтянутые, загорелые. На ремнях - винтовки и автоматы, на груди - боевые ордена и медали. Четкий, молодецкий шаг. Позади 1 418 фронтовых дней и ночей, долгие дороги от Москвы, Ленинграда, Сталинграда к Бухаресту, Софии, Варшаве, Белграду, Будапешту, Праге, Вене, Берлину... Сколько раз каждый из этих гвардейцев был на волосок от смерти? Сколько раз рисковал во имя родной страны, во имя Победы? Ныне чиста и спокойна его совесть, радостно ему видеть и чувствовать ласку далекой Родины, этой матери всех матерей.

Спасибо тебе, солдат. Прощай, друг. Ты уезжаешь, мы остаемся. Скорей, возвращайся домой, к семье. Спеши. Родина ждет тебя, твоих сильных рук и доброго сердца. Счастливого пути!...

О войне после войны

Быстро бежит время. Вот оно отсчитало новую памятную дату - 40 лет со дня победы в Великой Отечественной войне. Постарели ветераны. Редеют их ряды. И жаль, что о многих из них до сих пор не рассказано в книгах.

Недавно в Москве на Выставке достижений народного хозяйства встречались ветераны бывшей 105-й гвардейской стрелковой Венской краснознаменной дивизии. В этот день здесь часто звучало одно слово: "А помнишь?" И шли воспоминания...

Мы обратили внимание на одиноко стоявшего в стороне человека: небольшого роста, лицо худощавое, задумчивое, на груди - ордена и медали. Мы направились к нему. Тронулся с места и он. Идет медленно, прихрамывает, опирается на трость, да и левая рука что-то не подчиняется. Но вот, опередив всех, подбежал к незнакомцу майор Василий Черноиванов, подвиги которого были известны далеко за пределами дивизии. Он взволнованно обнял ветерана, долго целовал, а когда отпустил, вытер слезы и начал рассказывать:

- Это Андрей Васильевич Зобнев, человек, воскресший из мертвых. Если бы не он, не присутствовал бы я сейчас на этой встрече, не был бы с вами... Было это в Австрийских Альпах. Взвод автоматчиков, которым я командовал, действовал в передовом отряде. Мы спешили захватить командную высоту. Нам оставалось преодолеть последнюю траншею фашистов, до которой было всего несколько метров. Но каких метров!? Местность Каменистая, открытая. Огонь противника не давал поднять голову. Бойцы взвода залегли. Нам хорошо были видны стволы вражеских пулеметов и автоматов, торчащие из окопов и амбразур дзотов, мелькающие каски фашистов. Лежать долго рядом с противником на открытой местности было нельзя. Уже кого-то ранило, кто-то звал санитара. Я поднялся во весь рост и бросился в атаку. Все бойцы взвода как один последовали моему примеру, ведя огонь из автоматов и пулемета. Фашисты вынуждены были принять рукопашный бой. В ход пошли сначала гранаты, а потом штыки, ножи, саперные лопаты.

Рядом, стараясь обогнать меня, бежал Андрей Васильевич. Мы с ним первыми ворвались в траншею, уничтожили вражеский пулемет с расчетом - пять или шесть гитлеровцев. Но не успел я как следует осмотреться, как из-за изгиба траншеи показалась группа фашистов. Первым гитлеровцев заметил Андрей. Он бросился вперед, наперерез фашистам, прикрывая меня своим телом... Швырнул гранату. Но в это время с противоположной стороны траншеи последовала длинная очередь. Шесть пуль пронзили тело Андрея Васильевича. Он упал, потеряв сознание. Я остался невредим. Взвод, овладев позициями противника, быстро продвигался вперед.