Борис Голлер - Лермонтов и Пушкин. Две дуэли (сборник)

…Однако… как поступить с убийцею нашего Лермонтова?.. (Грызет перо.) Причислить ли его к первой категории или ко второй?.. (Продолжает писать.)

Вошел ЖАНДАРМ – голубой мундир. Остановился на пороге.

Произнес деревянно:

– Государственная польза!..

Тотчас вылез НАЙТАКИ и увел его куда-то. Видно, поить.

Это будет повторяться еще несколько раз – в течение последующих сцен…

Диалоги в ресторации:

Компания молодых людей, среди которых ДЕВУШКА (из 1-го действия), ДМИТРЕВСКИЙ, ЛЕВУШКА (Пушкин)…

ДЕВУШКА. Дмитревский! Почему вы здесь?.. Идите туда!

ДМИТРЕВСКИЙ. Я только что оттуда…

ДЕВУШКА. Там ничего не нужно?..

ДМИТРЕВСКИЙ. Нет.

ДЕВУШКА. А кто там – со Столыпиным?..

ДМИТРЕВСКИЙ. Юный Бенкендорф!

ДЕВУШКА. Это хорошо. Он любил Мишу! (Что-то вспоминает.) А мое бандо? Постойте!

ДМИТРЕВСКИЙ. Забыл, признаться!.. Я потом поищу!

ДЕВУШКА. Не забудьте! Ради бога! Это будет мне память!.. (Повернулась к Льву Сергеевичу.) Он взял мое бандо – помните?.. То самое, с золотым ободком!.. (Жестом очертила нимб вкруг своей головы.) Миша взял! Когда мы прощались! С обеда!.. (В воздух, тоскливо…) Он сказал – на счастье! Счастья нет! Счастья нет!..

ЛЕВУШКА (взял ее под локоть и, помолчав). Понимаю… (Начал было…)

ДЕВУШКА (перебила его). Нет! Как же так?.. Мы вместе обедали!.. Он ел с аппетитом! Левушка, скажите! Мы все там были! Как же так?.. Мы были, а его нет?!.

ДМИТРЕВСКИЙ (слабо). Левушка!.. (Мол, объясните ей!)

ЛЕВУШКА. Да-да… (И мнется рядом, не зная, как подступиться.) Видите ли…

ДЕВУШКА. Главное, я позабыла – что он мне сказал! Уходя!.. А наверное, что-то важное!..

ЛЕВУШКА (неуверенно). Так всегда кажется обычно. Когда нельзя переспросить! А выйдет после – что какая-то житейская ерунда!

ДЕВУШКА. Нет! Это было что-то важное!.. Мы стояли. Вот так. (Изобразила.) Он сказал… Что-то легкое, как движение, и грустное!.. Помню, у меня что-то кольнуло в душе. Я испугалась… и забыла! (Пауза. И снова.)

Дмитревский! Ступайте туда!..

ДМИТРЕВСКИЙ. Я там был. Там… больше ничего не нужно!..

ДЕВУШКА. Как так может быть – ничего не нужно?!.

ДМИТРЕВСКИЙ (снова). Левушка! (Прося пощады.)

ЛЕВУШКА. Да-да… Дорогая!..

Взял ее под руку и повел – пытаясь быть ласковым, убедительным, старшим.

– Я все понимаю…

ДЕВУШКА. Было все так спокойно! Мы ждали бала… Готовились. И жалели вас… Которые – не приглашены!

ЛЕВУШКА. Так и я вот все ждал! То балу, то празднику… То денег из дому… то повышения по службе! Так и жизнь прошла!..

(Помолчав.) У меня был брат…

ДЕВУШКА (останавливаясь). Нет! Вы мне объясните! Мы вместе обедали! Помните? Он ел с аппетитом! Вы видели!.. Как может вдруг – не стать человека, который с таким аппетитом ел?!..

Уходят с переднего плана…

В группе мужчины, оставшись одни, почувствовали себя свободней… Подошли еще двое или трое.

ОФИЦЕРИК. А правда, как-то странно!..

ДМИТРЕВСКИЙ (устало). Вы теперь начнете!

ОФИЦЕРИК. Нет, право! Среди нас!.. Я думаю о том, что среди нас – таилось все это!.. А больше никого – никому не хочется убить? Меня – никому?.. (Вздохнул.) Как хотите!.. (Огляделся и побрел к игрокам.)

Пауза.

КТО-ТО (осторожно). Серьезно – что там сейчас?

ДМИТРЕВСКИЙ. Все то же!..

ТОТ ЖЕ. А что делает Столыпин?..

ДМИТРЕВСКИЙ. Читает!

– А Бенкендорф?

ДМИТРЕВСКИЙ. Отгоняет мух!..

– Откуда?!..

Все замолкли в неловкости… Пауза.

ДРУГОЙ. Да. Жаркий день! Пора бы…

ТРЕТИЙ. И непонятно, чего ждут!..

ДМИТРЕВСКИЙ. Официального соизволения, вероятно!

КТО-ТО. А к чему?..

ДМИТРЕВСКИЙ. Вы что, только родились? И на тот свет нельзя – без официального соизволения!

ТРЕТИЙ. В самом деле!.. Мишу… когда привезли… еще с полчаса держали перед военной гауптвахтой!..

– Зачем?..

– Ну покуда не убедились, что мертв!.. Иначе он подвергался арестованию!

– Смеетесь?..

И вдруг один – в самом деле – стал смеяться, какой-то пароксизм – почти неудержимо. Ему:

– Перестаньте! Люди смотрят!..

– В конце концов – это просто неприлично!..

То т (приходя в себя). Извините, господа! Но я представил себе… что сказал бы Миша… если б узнал… что его, в его положении – еще полчаса держат перед гауптвахтой! Дикий бред! Дикий бред!

Двое мужчин среднего возрасту – у окна…

– Вы видели… когда-нибудь столько жандармов – в этих местах?

– Н-да… мы поголубели!

– Я их вообще-то кряду столько не видывал!.. Один голубой мундир… другой голубой… третий голубой! (Глядя в окно.)

– Берегитесь! Навязчивый счет – это признак безумия!

– Правда?..

Прохаживаются по зале ТИРАН и НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ (возможно, отделившись от группы с Дмитревским).

Прошли…

И, наконец, ИГРОК и за карточным столом…

1-й. Нет, что ни говорите, это несправедливо!.. Он все же офицер, хотя и отставной. Майор. И содержать его – с городскими ворами…

2-й. Его ж поутру перевели… (Бормочет под нос.) Игнашки… Ассигнашки!.. (Следит за игрой.)

1-й. Но он не мог спать! Они всю ночь играли в карты!..

3-й (усмехнулся). А мы – что делаем?..

Пауза.

ДЕВУШКА и ЛЕВ СЕРГЕЕВИЧ проходят на переднем плане…

ДЕВУШКА (останавливаясь резко). Но если это так: вот – был, вот – не был, вот – есть, вот – нет… Скажите, что такое жизнь?!.

Пауза.

Мимо группы с Дмитревским прошел тот же НЕИЗВЕСТНЫЙ г-н, что давеча приехал… И в группе – ему вслед:

– Кто это?

– Не знаю. Неизвестный!..

– А-а!.. По-моему, тот художник, что просил у Столыпина разрешения снять портрет с покойного! Но Столыпин сказал, что это уже сделано – художником Шведе!

КТО-ТО (в сердцах). Неизвестный! А что известно? Ничего не известно!