Эрвин Ставинский - Восемнадцатое мгновение весны. Подлинная история Штирлица
Она вежливо поздоровалась с соседкой, встретившейся ей на лестнице, потрепала ее рыжего кота и вышла на улицу. Было все еще тепло, на тротуарах лежали длинные тени. Чувство крайней усталости прошло, оставив после глубокого сна ощущение полной нереальности, как будто она двигалась без всякого усилия, не чувствуя веса собственного тела. Мимо шли люди, с грохотом проносились автобусы, автомашины, но это не имело никакого отношения к миру, в котором она находилась.
Она зашла в первое попавшееся кафе и заказала кофе с булочкой. Потом пошла в кинотеатр и посмотрела легкую комедию с Марикой Рокк в главной роли.
Когда Люси вышла из кинотеатра, уже начинало темнеть. На улицах зажгли фонари, город начинал готовиться к ночной жизни. Она зашла в магазин, купила необходимые ей продукты и, выходя, увидела Лемана.
Вилли стоял на тротуаре, и было такое ощущение, что он ожидает ее уже длительное время. Внезапно увидев его она растерялась.
Он молча подал ей руку, и они пошли рядом. Мимо проходили люди, изредка задевали их, даже иногда толкали, но Люси их не видела. Она смотрела на все словно через темное стекло, их голоса доносились откуда-то издалека, казалось, что она была одурманена. Единственными звуками, которые она воспринимала, были их шаги по булыжной мостовой и дыхание Лемана рядом с нею.
– Нам надо где-нибудь поговорить, – мягко сказал он. Ее глаза наполнились слезами от пережитого страха и усталости. Она чувствовала, как слезы медленно текут по щекам.
– Боже милостивый, – сказал наконец Вилли.
– Ты испортил мне отдых, о котором я так давно мечтала, – неожиданно вырвалось у нее.
После этой глупости она окончательно сломалась и беспомощно заплакала, закрыв лицо руками, а слезы просачивались между ее тонкими пальцами. Ничего не видя, она отвернулась от Лемана, споткнулась о рельсы трамвая и, наверное, упала бы, но он подхватил ее под руку и удержал.
Голос его дрогнул, когда он стал говорить:
– Тебе станет лучше, когда ты подкрепишься. Пойдем!
Они зашли в маленький приятный ресторанчик со столиками в глубине ниш, освещенных мягким светом ламп. Люси растерянно смотрела на скатерть, бокалы, цветы в вазочке, потом он усадил ее в удобное кресло у стены и протянул бокал. Ее рука еще дрожала, и он поддерживал бокал, пока она не пришла в себя настолько, что могла сама поднести его ко рту.
Она слышала такой знакомый ей ласковый голос, звучащий словно откуда-то издалека:
– Выпей это. Тебе станет легче.
Люси сделала несколько больших глотков. Это было что-то крепкое, оно немедленно превратилось в ароматное тепло. Она стала ловить ртом воздух, но скоро дыхание восстановилось, и Люси обнаружила, что перестала дрожать и всхлипывать.
– Все до конца, – настоял Билли.
Она повиновалась и откинулась на спинку кресла с закрытыми глазами, позволив своему телу полностью расслабиться, ощущая, как медленно растекается тепло от выпитого, чувствуя запах еды, коньяка и цветов. Все ее тело как будто размякло, и ее охватило чувство блаженства от этого полулежания на мягком бархате, от рассеянного света на ее веках, от полной бездеятельности и бездумности.
Все из того же далека Люси услышала, как он что-то говорил, наверно, заказывал еду. Утолив голод, Люси взглянула на Лемана, сидящего напротив. Опустив голову, он разглядывал вино на дне своего бокала. Свет от лампы падал на его скулу и подбородок, на красивую линию виска, бросая косую тень от опущенных ресниц Вилли на твердый абрис щеки. И первое, что поразило ее, была глубокая грусть на этом лице, именно она, а не суровость черт образовала эти глубокие морщины на его щеках и придала его глазам такой мрачный вид. Пока он сидел с опущенной головой, рассеянно играя пустым бокалом, выражение лица было бы суровым и неприятным, если бы не его рот. Это был рот человека, которого постигло несчастье.
Неожиданно он поднял голову и посмотрел на Люси. Она почувствовала, как беспокойно забилось ее сердце, но она сумела выдержать его взгляд.
– Как ты теперь себя чувствуешь?
– Намного лучше, спасибо. Очень благородно с твоей стороны спасти потерпевшего крушение. Я, должно быть, выгляжу, как…
Он неожиданно рассмеялся.
– Ты действительно чувствуешь себя лучше, раз начала беспокоиться о своей внешности. Пусть это тебя не тревожит. Ты выглядишь прекрасно, уверяю тебя, особенно после отпуска.
Он зажег сигару, и внезапно глаза его стали серьезными, когда он сказал:
– Меня приняли в члены НСДАП и повысили в звании. Теперь я стопроцентный нацист. Уклоняться от вступления, тем более когда партия сама настаивает, невозможно, если не сказать больше – опасно!
Он опять замолчал и стал рассматривать свой бокал. Она не могла видеть его глаз, но под его внешним спокойствием чувствовалась такая решимость, что ей стало страшно.
– А за мной вчера, кажется, была слежка, – неожиданно для нее самой вырвалось у нее.
– Когда это случилось? – насторожился Вилли.
– Вчера вечером, когда я возвращалась домой после встречи с Александром. Мне кажется, что это случайность. Чем-то я им не понравилась, – улыбнулась Люси. – Признаюсь, я здорово испугалась.
– Испугалась? – он резко поставил бокал на стол и сжал ладони в кулаки. – А что было потом?
– Они меня потеряли, – беззаботно заявила Люси. – Случилось дорожное происшествие. Пока они разбирались с грузовиком, который наскочил на них, мой трамвай ушел.
– Тебе здорово повезло, – сумрачно заметил он. – Впредь надо быть более внимательной.
Леман взял в рот свою сигару, сделал пару затяжек, потом заговорил о том, что ситуация осложняется и им предстоит много работать.
Недавно Гитлер выступил в рейхстаге с речью, из которой следует что Германия в ближайшее время займется проблемами судетских немцев в Чехословакии. СД там активно работает уже с лета. Нацисты проникли в спортивные клубы, ассоциации музыкантов и хористов, общества ветеранов войны. Они выявляют противников германской аннексии и собирают документацию о политическом и военном положении страны. Дело идет к захвату Чехословакии.
Появился кельнер с улыбкой на лице.
– Госпоже понравился обед? Господин хорошо поел?
Леман заверил его, что все было превосходно, и, расточая улыбки, кельнер подал счет. Вилли мельком взглянул на него, достал несколько банкнот и сунул ему не глядя. Потом он нерешительно посмотрел на Люси.
– Я понимаю, не имеет смысла говорить, что я прошу прощения за свое поведение, – сказал он. – Но, хотя эти слова не могут передать мои чувства, я все-таки прошу у тебя прощения. Я вел себя как последний идиот. Я должен был сразу понять, что такая женщина, как ты, имеет особые взгляды на жизнь. Я обещаю больше не беспокоить тебя.
