Драма жизни Макса Вебера - Леонид Григорьевич Ионин
…самодисциплина истинности заставляет нас сказать: с мировой политической ролью Германии покончено; англосаксонское господство в мире – ah c’est nous qui l’avons faite (мы сделали это сами (фр.) – Л.И.), как сказал Тьер Бисмарку о нашем единстве, является фактом. Этот факт очень огорчителен, но значительно худшее – русский кнут! – мы предотвратили. Эта слава остается с нами. Мировое господство Америки было также неизбежно, как господство Рима в античности после Пунической войны. Будем надеяться, что так и останется и что это господство не будет разделено с Россией. Это является для меня целью нашей будущей мировой политики, ибо угроза России устранена лишь на данный момент не навсегда (MWG II/10, 319–320).
Обращаю внимание: это написано поздней осенью 1918 г., Российской империи уже нет, Россия полтора года как республика, но это нисколько не меняет точку зрения Вебера относительно того, кто главный враг Германии и вообще цивилизованного мира. Отечественные комментаторы обычно воспринимают отношение Вебера к России как относительно мягкое и моментами даже доброжелательное, как к стране, несколько заблудившейся, но имеющей шанс выйти на верную дорогу либеральной демократии. Точно так же часто заблуждаются в оценке Вебера как германского патриота и национально ориентированного либерала. В официальных документах германского правительства, так же как в докладной записке экспертной группы, Германия была жертвой войны, которой в противоположность России (Балканы и проливы) абсолютно чужды империалистические устремления. И уж, конечно, нельзя было считать империалистом либерального демократа Вебера. Да и сам он после войны ярко высказывался против империализма. «Есть только один критерий подлинно демократического и неимпериалистического настроения. Подлинный демократ тот, кто не лезет в чужие дела и готов установить демократический порядок в собственной стране»[52]. Но до войны у него встречались совсем иные высказывания. В период обострения так называемой дискуссии о флоте, когда напрямую ставился вопрос о необходимости для Германии территориальных приобретений, Макс Вебер писал: «Только полнейшая политическая беззаботность и наивный оптимизм мешают понять, что неизбежное стремление к торгово-политической экспансии всех граждански организованных культурных народов после переходного периода мирной конкуренции теперь очевидно достигло такого положения, когда только сила будет определять степень участия стран в экономическом овладении территориями и тем самым возможность получения богатств для их населения» (курсив мой. – Л.И.) (MWG I/4–2, 671).
Вообще политические позиции Вебера всегда трудно характеризовать однозначно. Его враждебное отношение к политике кайзера Вильгельма II не делало его антимонархистом, его патриотическая позиция в вопросе о виновности в войне не делала его англофобом или американофобом. Разумеется, поражение в войне и отречение кайзера обусловили резкий сдвиг в его установках: антиимпериализм и республиканство стали обязательными, поскольку Германии пришлось смириться с поражением и новым установившимся status quo. Разрешить противоречия и выбрать позицию, примиряющую с новым положением дел в мире, помогла, как всегда, Россия в роли козла отпущения и символа мирового зла. Приведенная выше веберовская характеристика в письме Курциусу нового положения дел в мире после Первой мировой войны оказалась фактически не только точной, но в определенном смысле даже провидческой. Это частное письмо, свободное от политкорректных оговорок и экивоков, заставляет отдать должное профессору Веберу, предвосхитившему состояние мира и политику Запада более чем на сто лет вперед. Если вчитаться внимательно, легко увидеть, что его определения могут быть применены даже к ситуации после Второй мировой войны. Фактически это краткое описание динамики мирового процесса (мировое господство Америки и сдерживание СССР и России) на весь ХХ в. Лишь в последние десятилетия в результате крушения Советского Союза, ослабления США и появления новых игроков ситуация начала меняться.
Но вернемся в те послевоенные годы. Еще одним выразительным макрополитическим шагом Вебера стала его реакция на требование союзников к Германии в качестве условия мира выдать военачальников, государственных деятелей, развязавших войну, а также императора. Вебер, возмущенный таким унижением Германии, выступил с призывом к начальнику Генерального штаба побежденной германской армии генералу Людендорфу совершить экстравагантный политический шаг. Что бы я сделал в положении ответственного вождя, спрашивает он. Я добровольно перешел бы Рейн, сдался бы в руки американских властей и потребовал бы права выступить перед международным судом. Это был бы акт «суверенного этического самоутверждения», и этот шаг, скорее всего, освободил бы нацию от неслыханного унизительного требования, произвел бы моральное впечатление на победителей, а внутри страны восстановил бы уважение к тем, кто несет ответственность за поражение. Мало того что Вебер напечатал это в газетах, через свои политические контакты он добился встречи с Людендорфом, чтобы получить реакцию на свое головокружительное предложение. Но они не поняли друг друга. Довольно краткий разговор Людендорфа и Вебера воспроизводится у Марианны (МВ, 536).
Л. (Людендорф): Почему Вы приходите ко мне с этим? Как Вы можете предлагать мне подобное?
В. (Вебер): Честь нации может быть спасена, только если Вы добровольно сдадитесь.
Л.: Наплевать мне на нацию! Такая неблагодарность!
В.: И все-таки эту последнюю услугу Вы еще должны нам оказать.
Л.: Я надеюсь, что мне еще удастся оказать нации более важные услуги.
В.: Тогда Ваши замечания не следует принимать слишком серьезно.
Впрочем, речь идет не только о немецком народе, но и о чести офицерского корпуса и армии.
Л.: Почему Вы не обращаетесь к Гинденбургу? Ведь он был генерал– фельдмаршалом?
В.: Гинденбургу 70 лет, к тому же каждому ребенку известно, что Вы были тогда в Германии первым номером.
Л.: Благодарение Богу!
Разговор принял вскоре политический характер, речь шла о причинах поражения и о вмешательстве верховного командования в политику. Марианна пишет: загнанный в угол Людендорф изменил тему.
Л.: Вот Вам Ваша прославленная демократия! В этом виноваты Вы и «Франкфуртская
