Вольдемар Балязин - Русско-Прусские хроники

Мы, конечно, своим слабым человеческим разумом ничего этого не поняли, но на веру приняли, ибо и все остальное Учение очень часто надо было также принимать на веру. Эмиль говорил, что Учение — нерушимая стена, и если из этой стены вынуть хотя бы один кирпич, то диавол тут же влезет в эту дыру и будет расшатывать стену, и она в конце концов покроется трещинами и рухнет.

А что же будет со стеной, если мы уберем из-под нее фундамент, на котором она покоится, — Троицу?

И мы верили и в Троицу, и в божественные ипостаси, ровно ничего в этом не смысля.

Дальше шла речь о трех составных частях католицизма. Илия Святой писал, что это, во-первых, патристика, во-вторых, схоластика, и, в-третьих, апологетика.

После того как первые ученики Христа — Святые Апостолы — закончили свою земную жизнь, в лоне церкви возникла Патристика, то есть труды отцов церкви — Юстина, Афинагора, и особенно крупнейшего из всех патриотов Квинта Септилия Флоренса Тертуллиана — первого борца против афинских язычников и новоявленных еретиков и первого, кто был осенен великой мыслью о божественных ипостасях.

Затем появилась Схоластика. Одним из ее столпов был Ансельм Кентерберийский, объяснивший, как из ничего Бог сотворил Вселенную, как следует понимать единство и раздельность Святой Троицы, что такое бессмертие души, и, наконец, привел множество веских аргументов о существовании и бытии Бога.

Правда, следующий великий схоласт Фома Аквинский немного поправил Ансельма Кентерберийского и провозгласил принцип гармонии веры и разума, о чем написал в двух книгах «Сумма теологии» и «Сумма философии об истинности католической веры против язычников».

Третьей составной частью католицизма является Апологетика. Эмиль пояснил, что она представляла собою одну из главных и наиболее важных частей католицизма, но, будучи неотделима и от Патристики, и от Схоластики, вместе с тем представляет собою третью составную часть католицизма.

Апологетика зародилась вместе с Патристикой и до сих пор сожительствует со Схоластикой. Ее рыцари и паладины более всех прочих занимаются защитой чистоты веры от нападок язычников, иудеев, схизматиков-греков и вероотступников-протестантов. В широком смысле Апологетика будет существовать до тех пор, пока католицизм не станет религией всего мира, окончательно и бесповоротно победив все другие лжерелигии.

Эмиль назвал нам среди первых Апологетов Феофила и Оригена, Минуция Феликса и Феодорита Критского, а затем сказал, что к числу Апологетов может быть отнесен и Джованни Пико делла Мирандола — граф Моденский, ученейший муж своего времени. Он учился в университетах Болоньи, Феррары и Падуи и в молодости был не очень тверд в ортодоксии, почитая возможным выискивать что-то полезное в писаниях Аристотеля и даже мавра Аверроэса, ересь которого потом распространял профессор Парижского университета Сигер из Брабанта.

Пико делла Мирандола изучил десятки языков. Читал Ветхий завет на древнееврейском языке, а Коран — на арабском. Пытался проникнуть в глубину оккультных наук — каббалы[65] и обеих магий[66]. Двадцати трех лет, в 1486 году Пико обнародовал «900 тезисов», собрав их воедино из всех прочитанных им книг. Он хотел публично доказать их истинность, но смог защитить перед ученейшими богословами католической церкви всего лишь 887 — ничего себе, подумал я, ай да Эмиль! — «всего лишь», а 13 тезисов были признаны еретическими, и Пико посадили с тюрьму, но вскоре выпустили.

— Я почему рассказываю вам о Пико делла Мирандоле, — пояснил Эмиль, потому что, хотя среди Аргументариев, занимавшихся Апологетикой, не все были ортодоксами, но многие, впав в ересь, после увещеваний старших братьев и отцов-инквизиторов отказывались от постигших их заблуждений. Так случалось ни с одним Аргументарием. И тогда милосердная церковь и Святая Инквизиция прощали их, и они оставались жить. Впоследствии же случалось так, что, перечитывая сочинения этих подвергнутых суду Аргументариев, более поздние богословы находили в них много не только приемлемого, но и даже полезного для церкви.

Случилось это и с ученым наследством, оставшимся после смерти Пико дёлла Мирандолы. Он умер 31 года, но много написал, и среди написанного им есть и вполне ортодоксальные мысли и доказательства. Мы не можем принять его идеи о «примирении философов», ибо это ересь. Как мы можем примириться с иудеями, или мухаммеданами, не говоря уже о вероотступниках-протестантах, ибо идеологическое примирение для истинного католика не просто нонсенс, но и измена церкви. Но одна из идей Пико делла Мирандолы подкупает: это его бескорыстие в попытке познать истину.

И Эмиль начал читать медленно и торжественно, как читал всегда, когда та или иная цитата ему особенно нравилась и он хотел, чтобы мы ее лучше запомнили.

«Никто не исследует причины вещей, движение природы, устройство вселенной, замыслы бога, небесные и земные мистерии, если не может добиться какой-либо благодарности или получить какую-либо выгоду для себя. К сожалению, стало даже так, что учеными считают только тех, кто изучает науку за вознаграждение. Скромная Паллада, посланная к людям с дарами богов, освистывается, порицается, изгоняется, нет никого, кто любил бы ее, кто бы ей покровительствовал, разве что сама, продаваясь и извлекая жалкое вознаграждение за оскверненную девственность, принесет она добытые позором деньги в шкаф любимого.

И действительно, так как жизнь философов проходит в поисках денег или славы, то они даже для самих себя не размышляют над истиной».

Хубельман улыбнулся во весь рот и поднял вверх руку, чуть покачивая над головой указательным пальцем.

«Я не постыжусь похвалить себя за то, что никогда не занимался философией иначе, как из любви к философии, и ни в исследованиях, ни в размышлениях своих никогда не рассчитывал ни на какое вознаграждение или оплату, кроме как на формирование моей души и на понимание истины, к которой я страстно стремился». И, произнеся конец цитаты, не удержался и похвалил сам себя.

— А многие из тех, кто занимался изучением богословия до меня, делали свое дело прежде всего для того, чтобы добиться какой-либо благодарности или получить какую-либо личную выгоду. Но, скажу не хвалясь, Эмиль Хубельман не таков. Видит Бог, совсем не таков. Для меня важнее всего истина, а наибольшее счастье — служба ВКП(б) и Василиску Великому.

И как бы ни были умны, ловки, эрудированы и даже талантливы Аргументарии и Апологеты прошедших веков, знайте, что самыми блестящими Апологетами католицизма были Равноапостольные папы Карла, Ангел, Илия, а величайшим Апологетиком всех времен является ныне здравствующий Василиск Великий. То, что я передал вам, мои читатели, на полутора страницах, мы учили целый год, потому что на изучение одного Фомы Аквинского у нас ушло, кажется, месяца три. И потому, когда наступила весна, Эмиль сказал, что со следующей осени он продолжит занятия с нами и начнет их с первой главы своей книги.