Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

– Здравствуйте, а давайте познакомимся. Меня зовут Роман, а моего друга Андрей, – начинал я.

– И что?

– Может, в кино сходим.

– А зачем?

– Посмотрим.

– А мы в кино не ходим.

– Ну давайте в музей.

– В музеи тоже.

Тогда мы могли спросить, а куда идут они? И затем сказать, что и нам туда же. Иногда сразу чувствовалось, что тут ничего не выйдет. Иногда знакомства удавались. Но как бы там ни было, дальше обниманий дело все равно никогда не шло. Помню, как-то одна из новых знакомых даже позвала к себе, – я весь замер от предвкушения – и решил, что вот сейчас ей засажу! Сейчас-сейчас!.. Правда, не знал как. Знал только одно страшное и манящее слово. Но был уверен, что мать-природа поможет. Куда там. Юная крошка уселась мне на колени, обхватила меня ногами, и три часа бедный член стоял навытяжку, как караульный у Мавзолея, но так ничего и не получил.

Девчонки с удовольствием принимали от меня приглашения на дискотеку, ведь я платил за вход, за еду и выпивку. Только после – они всегда нахально уходили с другими. Я винил во всем свой рост, проклинал его. Меня тогда ведь даже в кино не пускали. К тому же то, что я не мог сходить на фильмы «детям до 16», еще куда ни шло. Но однажды билетерша не пустила меня на фильм «детям до 14», куда мы пришли всем классом! Все сели смотреть, а мне пришлось бежать домой за свидетельством о рождении.

Однажды я нашел дома старый полевой бинокль. Нетрудно догадаться, что все соседи из дома напротив стали мне как родные. Пару раз я видел, как из душа выходит голая баба. Но еще больше потрясла меня сцена, подсмотренная мною во дворе. Две девочки-первоклашки, забравшись в самую чащу деревьев, играли в семейную пару. Одна изображала маму, вторая папу. Придя с работы, «папа» деловито поцеловал «маму» в щечку. Потом отужинал песочными кренделями и занялся с «мамой» сексом. Почти вдавив в песок свою подругу, вторая девочка старательно вертела над ней попкой в растянутых колготках, засаживая ей несуществующий орган. От этой сцены в мозгу у меня все поплыло. Успокоиться я не мог и дрочил до офонарения.

Надо сказать, подсматриваемые картины жизни давали мне понять, что не только я и мои приятели озабочены сексуальными желаниями. Ведь тогда в советской стране было такое ощущение, что никто не трахается. Все святые. И потому каждый подросток, оставаясь один на один с собой, мучился чувством испорченности. Я поначалу даже не знал, как получать обыкновенную разрядку. И не знал, у кого спросить! Уже и искривлял член, и бил им себя по животу, и ничего не мог добиться. Как же это делается, подскажи, мать-природа! Кончил первый раз, когда крутился на нем. Ужасно тогда испугался. Думал, там что-то лопнуло.

И все-таки ощущение было незабываемое!

…Так длилось пару лет: невинные поцелуи со старшеклассницами, подглядывания, тихий онанизм. И вот однажды приятель, который был постарше, позвал меня на пьянку в честь своего ухода в армию.

– Кстати, – сообщил он. – Могу познакомить с проституткой. Она берет 25 рублей.

– А че так дорого? – протянул я.

На самом деле, предложение было более чем интересным. Ведь для первого раза, конечно, лучше проститутка. Потренироваться. Чтобы потом, когда начнутся серьезные отношения с какой-нибудь мадамой, не опозориться… Но все же двадцать пять рублей – немаленькие деньги. Это почти все мои сбережения.

– А ты поторгуйся, – цинично брякнул он.

Я стал торговаться, зная, что в итоге все равно отдам столько, сколько она просит. Выбора тогда было крайне мало, а хотелось чрезвычайно многого. И практически – все равно кого. И самое неприятное, что все друг другу рассказывали, какие они суперсамцы, и ты в это верил.

Поэтому – оставаться дальше девственником и жить в глухом неведении о самом главном деле жизни было мучительно.

К моей радости, проститутка согласилась скинуть цену до пятнадцати рублей и бутылки коньяка. Из этой бутылки мы еще немножко для храбрости выпили.

…И я стал мужчиной!

Потом еще раз! И еще!..

Точно не помню, кажется, это произошло раз шесть.

Я, конечно, скрыл, что впервые дорвался до женского тела. Наврал девушке, что тертый, опытный кобель. Она сделала вид, что поверила, и, как ни в чем не бывало, попросила принести ей воды. Я помчался на кухню. Кретин! И мысли не допустил, что она и сама может сходить за водой. Пока я бегал, она спокойненько сперла золотое обручальное кольцо моей матери.

Вечером пропажу обнаружили. Пришлось врать, что ко мне приходил друг. Но сейчас уже невозможно предъявить ему претензии: не пойман – не вор.

– Ромочка, – вздыхала мама. – Не надо дружить с такими людьми. Кто же так поступает? Может, все-таки позвонить его родителям?

– Нет! Нет! – умолял я. – А вдруг это не он? Ну мало ли что.

…Кольцо я купил матери через несколько лет, как только стал зарабатывать самостоятельно. Того приятеля, которого так некрасиво оболгал, пришлось больше не пускать в дом: родители бы не поняли.

Но все-таки!.. Все-таки, самое главное событие в жизни питерского шестнадцатилетнего школьника свершилось! И даже это неприятное происшествие с кольцом не омрачало радости. Я стал мужчиной, настоящим самцом!

Мне, как и многим моим ровесникам, наконец-то покончившим со своей девственностью, казалось, что вот теперь-то «мы круты». Вот теперь-то все самое трудное позади. Теперь-то жизнь наладится.

Ну, где же вы, девчонки?!

– Давай потрахаемся?

– Не могу, у меня месячные.

– Тогда в попу.

– Не могу, у меня геморрой.

– Тогда в рот.

– Не могу, у меня кариес.

– Тогда в нос.

– А это как?

– А ВОТ КАК!!! (кулаком в нос).

Итак, я стал мужчиной.

Стал мужчиной и теперь четко представлял, как и что делать в постели с бабой. Был, так сказать, горд за себя и всегда «готов к бою».

Но только бабы почему-то по-прежнему не давали!

Они, наверное, вообще не особо дающие в этом возрасте. Их еще не тянет в постель к своим ровесникам. Что последних доводит просто до исступления.

Почему все так несправедливо?

Я в те времена только слышал замечательные истории о женщинах, которые выбирают себе в партнеров молодых сексуальных мальчиков. Я был именно таким, но не видел этих женщин. «О, где же ты, моя прекрасная блудница, – хотелось кричать мне, – я тоже буду сильно и много тебя любить. Ау!..»

А в ответ – тишина.

Утешало одно. Не я первый, не я последний, кто прошел через это. И сколько бы нам ни говорили тогда, что нужно совсем чуть-чуть подождать, лет примерно до двадцати, и девчонок станет навалом, слушать этот бред больше не хотелось. Потому что до двадцати лет не доживают. Хотелось сейчас, сразу, немедленно. Но, как ни крути, дело с этим обстояло туго.