Роман Трахтенберг - Лучшее (сборник)

– Если бы не изменял – то была бы единственная, а так – любимая…

Я начал работать над этой книгой потому, что внезапно впервые в жизни остался совсем один.

Жены не было. Потому что я от нее ушел к любовнице.

Но и любовницы не стало. Потому что ее я выгнал.

Каких-то других постоянных партнерш на горизонте также не наблюдалось. Потому как с незамужними я держу дистанцию: подружил чуть-чуть – и до свиданья, пока-пока. Ведь они опасны, ибо, в силу своего коварства или ввиду многочисленности популяции, стремятся попасть в «Красную книгу», то есть в твой паспорт. А мои замужние любовницы, с которыми мне было бы удобно, живут по тому же циничному принципу, что и я. То есть приезжают ко мне, когда этого хотят они, а совсем не тогда, когда я подыхаю от тоски в голоде и холоде. Когда некому сварить суп и залечить сердечную рану. Им твои проблемы до фонаря.

Желая убежать от такого неожиданного кошмара, я подался туда, куда нормальному человеку пойти и в голову не стукнет: в писатели. И решил посвятить свое творчество тому, чего в моей жизни было навалом, как мусора на помойке, и что однажды вдруг исчезло, как снег в период оттепели. А именно, бабам!

Я, правда, не знаю, как бабцы отреагируют на мой труд. Будет ли им интересно узнать, что мы, мужики, часто невооруженным глазом видим все их приемы, ужимки и прыжки. И что иногда точно знаем, где у них кнопочка, на которую нужно нажать, чтобы все срослось.

А мы знаем, потому что изучаем их всю жизнь и следим за ними внимательнее, чем они думают. Начинаем исследования уже в подростковый период, а заканчиваем… Да никогда конца этому не будет.

Вначале, по малолетству, в голове роится только одна мысль: кого бы, кого бы?!! Потом мы слегка взрослеем, у нас появляется юношеское эстетство, и хочется уже чего-нибудь эдакого. Например, девственной чистоты. И ты изучаешь именно эту горную породу. Проходит какое-то время, появляется цинизм, и тянет на проституток, олицетворяющих мегаполисную грязь. С теми приятней, зато с этими гораздо проще! Не надо кривляться, уговаривать, они вынуждены принимать нас такими, какие мы есть….Потом приходит осознание того, что вообще не интересен секс как таковой, а хочется любви: чистой и светлой. Сначала с женой, но потом и с ней неинтересно – потому что она уже есть, – и тогда находишь любовницу. Причем талантливую и перспективную, чтобы ее общение с тобой не прошло даром. Ты ведь уже известен и богат и можешь ей помочь. Тебе кажется, что девица, которая строит себе карьеру, по гроб жизни должна быть благодарна тому, кто поможет ей выйти в люди. Ты думаешь именно так потому, что сам был бы благодарен подобной помощи – в свое время. Но ты и тут просчитываешься. На поверку эта вулканическая порода: любовница и начинающий талант в одном лице оказываются одной, да притом еще и самой заурядной бл…ю…

И пытаешься воссоединиться с женой. Но не факт, что тебя теперь примут. Поэтому приходится постоянно просить у нее прощения только мысленно, удивляясь самому себе. Надо же, думаешь ты, с ней жизнь началась, к ней же и возвращается. А ты все искал-искал, все выбирал-выбирал. Все думал, что, может, повезет, что, может, найдешь лучше. Но лучшее, оказывается, всегда было рядом.

То есть ты, подобно экскаватору, зарываешься все глубже и глубже, вынимаешь пласт за пластом до тех пор, пока не оказываешься на самом дне самого глубокого ущелья. Теперь уже некуда двигаться: вниз – невозможно, наверх – не вернуться. Говорят, что люди не летают. Нужно только уточнить – не летают вверх.

И ты теперь – как Колобок: «И от бабушки ушел, и от дедушки ушел…»

Почему-то, только когда тебя хочет съесть Лиса, ты понимаешь, что самое главное в жизни – это семья.

Правда, некоторые видят главное сразу. Есть такие уникумы. Я, к сожалению, не такой – я ОБЫКНОВЕННЫЙ. И мне придется не раз еще покаяться за свои ошибки.

О семье пишу немного. Самое важное пусть останется за кадром.

Я же расскажу о… проблемах.

Главная – это выбор: мы никак не можем его сделать и на что-то решиться. Ведь нам кажется, что чем дальше и глубже, тем лучше и моложе. Нам – это большинству мужчин, которые в книге обозначаются термином «самцы».

Иногда мы до старости, как дети в магазине сладостей: одну конфету держишь в руке, две во рту, а при этом еще и пожираешь глазами прилавок. И пока все здесь не перепробуешь, боишься, что самую вкусную все-таки упустил.

Перепробуешь все – получишь дикую изжогу.

Вылечишься, придешь в себя – подумаешь, а почему бы не поделиться опытом с другими? Причем предельно честно и местами цинично. Пусть я кому-то покажусь самоуверенным, ну извините. Я все-таки артист и поэтому должен всегда быть уверенным в себе и в своей правоте.

…А кстати: у баб те же проблемы. Они точно такие же дети в кондитерском отделе. Честное слово.

Девочка плачет,

Что делать – не знает:

Одного члена мало,

А два не влезает.

У меня свой клуб, где есть стриптиз. По долгу службы и из чисто мужского любопытства я ежедневно общаюсь с танцовщицами. Так что эту общечеловеческую драму я вижу и с женской стороны. И даже регулярно пытаюсь предостеречь девиц, предупреждаю, где они могут проколоться: «Самое главное – это семья, дуры!»…Без толку. Ведь они уверены, что с этим парнем заводить детей не стоит; ведь, может быть, именно сегодня появится настоящий принц, завтра – второй, послезавтра – третий. Потом на нее позарится миллиардер, и она, наконец-то, выйдет замуж. Не тут-то было. Послепослезавтра мне приходится говорить: «Все, Деточка. Ты уже старуха. То, что ты не замужем, – проблема твоя, а вот то, что при взгляде на тебя, танцующую, создается впечатление, что ты разлагаешься прямо на сцене, и от тебя отваливаются куски мяса, – моя. Ты уволена. Прощай!»

Баба, у которой отнимают последний шанс, – странное создание: она и беззащитна, как ребенок, которого почему-то выставляют из магазина, и опасна, как пожилая ядовитая кобра.

…Кстати, почему бы мне не начать непосредственно с женского вероломства?

Хочу! Хочу! Хочу!.

Учитель кладет на стол кирпич и спрашивает:

– Дети, о чем вы думаете, глядя на этот кирпич?

– Как много больниц можно построить из этого кирпича!

– Как много школ и детских садов!

– О бабах!

– Вовочка, ну какая же связь между кирпичом и бабами?!

– Никакой! Я всегда о них думаю.

То, что бабы могут быть коварными и кого-то подставлять вместо себя, я понял в четырнадцатилетием возрасте.

«Ну Ромка, ну че ты к нам пристаешь!» – жеманно вопили одноклассницы, отбиваясь от моих нахальных приставаний. Хотя, прошу заметить, приставания эти происходили всегда в доме моих родителей, куда девочки сами же и напрашивались. Привлекал их, правда, не столько я, сколько наш холодильник, где стояли разные деликатесы, приносимые моей матушкой-стоматологом с работы. Девчонки пожирали сгущенку и конфеты, которые в те времена были жутким дефицитом (о чем я по наивности даже не подозревал), и за это терпели то, что я, пользуясь случаем, хватал их за грудь. А может, им это и нравилось? По крайней мере они не выказывали особого неудовольствия. Даже напротив: разгоряченной толпой мы носились по комнатам, сбивая с кроватей покрывала и скатерти со столов.