Владимир Виноградов - Наш Ближний Восток. Записки советского посла в Египте и Иране

Оглядываясь назад, можно сказать, что советско-иранские отношения во времена правления шаха имели определенное развитие в различных областях. Отношения были довольно интенсивными, но в них, конечно, не могло быть искренности, мешали западные «друзья» шаха.

Шах в беседах часто комментировал международные события, давал свои оценки политике отдельных стран. Любопытными были его замечания по поводу США, с которыми он хотел быть в равноправных союзнических отношениях. Видимо, не все было гладко в этих отношениях, это прорывалось в его замечаниях, хотя, конечно, следовало иметь в виду, что шах учитывал – с собеседником из какой страны он ведет разговор.

Он не раз говорил, что у него гораздо больше трудностей в отношениях с США, чем с какой-либо другой страной, едко высмеивал кампанию в «защиту прав человека», которую вела администрация Картера. Чувствовалось, что с приходом Картера к власти в ирано-американских отношениях первоначально наступил некоторый холодок. Никсон и Киссинджер были явно более по душе шаху, чем Картер и Бжезинский. Шах хотел встретиться с Картером, послал даже шахиню в США для подготовки своего визита, однако поездку в США мог осуществить только в ноябре 1977 года – через год после прихода к власти Картера.

Во время пребывания шаха в США состоялись бурные антишахские демонстрации. По иранскому телевидению показывали церемонию встречи шаха на лужайке Белого дома. Шах вытирал слезы, но не от избытка чувств – рядом полиция разгоняла демонстрантов, обильно применяя слезоточивый газ.

Его личный друг – иранский посол в США Захеди – устроил контрдемонстрацию, прошахскую, не жалел денег, чтобы свезти в Вашингтон нанятых для этой цели иранцев, проживающих в США. Однако это не улучшило результаты визита. Шах подозревал американские власти в попустительстве антишахским демонстрантам. Он не мог себе представить, как это американская администрация с ее мощными спецслужбами не могла обеспечить ему достойный прием. Он даже начал подозревать, что американцы не очень-то рассчитывают на прочность шахского престола, это следовало из его замечаний в беседах со мной после возвращения из США.

Поскольку переговоры с Картером в чем-то, видимо, не ладились, шах прибегнул к оригинальному способу давления.

В один из дней, когда шах находился в США, мне по телефону позвонил тогдашний премьер-министр Амузгар, находившийся в Тегеране. Разговор был необычным, тем более что он велся по городскому телефону, который, как хорошо знал шах и Амузгар, прослушивался иранскими спецслужбами, где было немалое числе американских советников, т. е. практически американцами.

Амузгар сообщил, что шах вызвал его по телефону из Вашингтона и просил передать советскому послу его положительные решения по ряду крупных вопросов советско-иранских отношений, в том числе о закупке в нашей стране ракет (!) (хотя об этом ранее и речи не было). Решения шаха и новые просьбы к Советскому Союзу как бы свидетельствовали о том, что Иран собирается идти на серьезное улучшение своих отношений с Советским Союзом. Никакой срочности в передаче таких решений, тем более по открытому телефону, не было, ясно, что это была своеобразная демонстрация перед США «независимости» шаха.

Возникли, видимо, и разногласия относительно получения Ираном в США новых, самых современных видов вооружений. Шах позднее говорил, что ему «клещами приходится выдирать оружие от США», многое ему не ясно в политике новой администрации – «речей много, но дел мало», он видит алчность США и других западных стран, но ему, уверял он, нужно выиграть время для развития страны, пока есть у Ирана большие деньги.

В то же время в открытых интервью западной печати он проводил мысль, особенно накануне своей поездки в США, что Иран может обойтись без американцев, но где вот США найдут себе такого друга, как Иран.

Сами американцы, однако, не раз ставили шаха в затруднительное положение. В октябре 1977 года Нельсон Рокфеллер после встречи с шахом перед отъездом из Тегерана заявил в интервью газетчикам, что военная мощь Ирана нужна не столько Ирану, сколько самим США, самолеты АВАКС будут проданы Ирану не потому, что они нужны Ирану, они нужны США (!) – и далее в таком же духе.

Не стеснялись американские журналисты задавать шаху и такой вопрос: каково «политическое завещание» шаха, кто будет править Ираном «после него»? – явно давая понять, что за рубежом среди тех, кого шах называет «друзьями», не очень-то верят в долговечность его правления.

Недовольство американцами в результате визита в США шах сорвал на… Дании и Италии. В этих странах иранские студенты провели антишахские демонстрации и захватили на время иранские посольства, где учинили разгром. Датчане арестовали молодежь и выслали ее из страны, итальянцы приговорили захватчиков к нескольким неделям заключения и также выслали их из страны. Таким образом, нападавшие фактически не понесли наказания.

Шах был взбешен: датские и итальянские власти не смогли предотвратить захвата «шахиншахских» посольств, т. е. нанесения оскорбления лично ему. Торгово-промышленная палата Ирана объявила об экономическом бойкоте Дании и Италии. Иранские власти отдали соответствующие распоряжения: прекратилась таможенная обработка грузов из этих стран в Иран и из Ирана, иранские банки приостановили платежи и т. д.

Датский министр иностранных дел поспешил в Тегеран к шаху с извинительным письмом, лично написанным королевой, итальянцы также принесли извинения на высоком уровне. «Наказывать» американцев шах не решился, слишком велика была его зависимость. К тому же опять на шаха действовала дезинформация из-за рубежа.

В одной из бесед он с большим раздражением говорил об активности антишахской оппозиции за границей. «Я знаю, – сказал он, – что все эти террористы находятся на службе США и ФРГ. Но вот мне докладывают, что и коммунисты причастны к «террористической деятельности», мне говорили, что демонстрации в США – это дело рук коммунистов. Пришлось, конечно, обстоятельно разъяснять шаху об отношении настоящих коммунистов к терроризму и анархизму.

Подбрасывали шаху и «информацию» о якобы имеющихся «планах» Советского Союза относительно расчленения Ирана, для пущей достоверности даже приводили «детали» этих планов: удар Советской армией на Мешхед и далее на юго-запад к нефтяным районам Ирана.

Вряд ли верил шах в достоверность такой, с позволения сказать, «информации», но что-то у него оставалось в голове. Он не рисковал заводить разговор на такую тему с советским послом, только однажды обмолвился, когда в стране уже разгоралось оппозиционное движение, что ему часто говорят о наличии таких планов. Источники такой «информации» были ясны. Поэтому я рассказал шаху, что в одной из бесед с новым американским послом Салливаном я спросил посла, почему американские корреспонденты задают шаху подобные провокационные вопросы. Посол, не смущаясь, ответил, что о таких «планах» Советского Союза утверждали еще германские нацисты! Американский советник-посланник Миклош уточнил, что об этом говорил Риббентроп (?!). Он поинтересовался: разве шах не поднимал в беседах со мной эту тему?