Озаренные - Леонид Михайлович Жариков
Прошлое принадлежит народу, оно — его достояние.
Пролетело четверть века. В забои пришли внуки Изотова.
Комсомолец Максим Волобуев родился в те далекие годы, когда Изотов «поднимал шахтеров на добычу». Максим Волобуев мог бы тогда поместиться у него на ладони...
Теперь Волобуев и сам добывает в день по два железнодорожных вагона угля.
...Был последний день старого года, Волобуев работал во вторую смену. Он еще не получал наряда и не торопился переодеваться. На нем было бобриковое полупальто с прорезными карманами, прозванное в Донбассе «москвичкой».
Волобуев — высокий светлоглазый юноша с большими руками и мягкой, доброй улыбкой. Глаза у него красивые. Под ресницами характерная синеватая кайма — след от угольной пыли. Издалека видно — забойщик!
Начал он свой рассказ просто, даже немного смущенно:
— Приехал я сюда из армии. Все мне было в диковину. Первый раз спустился в забой, оглянулся по сторонам и оробел. Вы бывали в шахте? У нас, на крутопадающих пластах, если не бояться сравнений, мы работаем над пропастью, у нас все на весу — и уголь, который мы добываем, и мы сами. Лазаем по стойкам крепления, как в ущелье. Сначала удивлялся, почему стойка, поставленная враспор, не выскальзывает из-под ноги. А потом узнал — стойку машиной не вырвешь, намертво зажата горным давлением.
Словом, испугался было я, да взял себя в руки: стой, говорю, негоже солдату трусить. А теперь... — он раз вел руками и улыбнулся, — теперь стал шахтером, и наверно, навсегда. Профессия забойщика мне нравится. Во-первых, важная профессия. Во-вторых, красивая. Работаешь на глубине километра под землей: спустишься в лаву — тишина, только слышно, как гремят где-то отбойные молотки, что пулеметы. Начнешь сам рубать, — и является какое-то веселое упрямство: бьешь пикой в пласт, точно ты силач и гору разламываешь...
Я спросил у Волобуева, в чем «секрет» его мастерства.
Забойщик посмотрел на свои огромные ладони.
— Секрет?.. Хорошо бы об этом секрете узнало побольше молодых шахтеров, ведь это секрет изотовский. Никита Изотов — великий шахтер. А у нас о нем забывают, дескать, прошлое дело, пора в архив. Тем более, мол, у нас теперь комбайны работают в лавах. А по-моему, изотовская наука особенно нужна, когда к нам приезжают молодые, неопытные в горном деле ребята. Нужно их учить. Какая же будет мне цена как человеку и как забойщику, если я не помогу товарищу, не поделюсь с ним опытом?..
Приближался конец наряда. Волобуев взглянул на часы и заторопился.
А когда кончился наряд и рабочие пошли к стволу, чтобы спуститься в шахту, я снова увидел Волобуева. Теперь он был в парусиновой спецовке. Два острых запасных зубка, перевязанных веревочкой, позвякивали у него на груди в такт шагам. На поясе была прикреплена фляга с водой и самоспасатель. За Волобуевым поспешал молодой шахтер. По тому, как робко и преданно поглядывал он на солидного забойщика, было ясно, что это его ученик.
Невольно мне вспомнилась легенда об изотовском молотке. Говорили, будто он достался кому-то из молодых забойщиков. Не Волобуеву ли? Впрочем, любой отбойный в его руках стал бы изотовским!
Поступь времени
Старая горняцкая гвардия. Их труд — подвиг. Никита Изотов столько нарубил угля за свою жизнь, что добытый им уголь, наверно, до сих пор движет машины, дает людям тепло.
Почти полстолетия ходит на работу мимо терриконов «Кочегарки» потомственный горняк, мастер подземного транспорта Дорофей Слипченко. Он глядит на родную «Кочегарку» и удивляется, и не может налюбоваться видом ее грандиозных сооружений.
На глазах у старого горняка проходила жизнь этой шахты. И терриконы выросли у него на виду. Один из них, тот, что поменьше, — ровесник Дорофею Ефимовнчу. Под терриконами погребена старая Горловка, навеки засыпана породой знаменитая Десятницкая улица и рудничное кладбище. Там лежат дружки Дорофея Ефимовича — герои углекопы. Терриконы поднялись над их могилами как памятники их нелегкому труду...
Теперь и терриконов не узнать — царят над городом две громадины. Огни золотой цепочкой взбегают наверх по крутым склонам. Вот ползет в небо черная точка — это поднимается на террикон вагонетка с породой. Навстречу спускается порожняя. Они встретились, разминулись. Та, что шла вверх, взобралась на самую вершину и опрокинулась набок. Послышался шелест ссыпающейся породы.
Терриконы... Для кого они просто горы, а для Дорофея Ефимовича — целая жизнь. Возьми с террикона любой кусок породы, и Дорофей Ефимович скажет, откуда его выдали на‑гора́, из какого пласта.
Новому в жизни нет предела. На смену старым шахтам, отживающим свой славный трудовой век, появляются новые. Но «Кочегарка» никогда не была старой шахтой, она только молодела от года к году. Вот и теперь гордо поднялся к небу железобетонный копро-бункер высотой в пятьдесят шесть метров. Это новое слово в шахтостроении. Воедино с копром сооружен гигантский бункер — приемник угля емкостью в тысячу двести тонн.
Ствол № 5, над которым он воздвигнут, тоже в своем в редкое сооружение: бетонный колодец диаметром в восемь, а глубиной около тысячи метров! Главным стволом горняки проникли к нижним, нетронутым глубинным пластам. Дорофей Ефимович помнит, как вскрывали на новом горизонте пласт «Девятку». Его сын, молодой инженер Леонид, работал тогда начальником отдела капитальных работ: Это он со своими помощниками вскрывал «Девятку».
Перед вскрытием «Девятки» приборы показывали высокое давление газа, возможен был выброс угля. Но шахтеры действовали смело. Недаром многие из них, как и сын Леонид, родились и выросли у этих дымных терриконов. Кажется, недавно было. Теперь Леонид — начальство! Шахтеры — народ веселый, любят пошутить: «Есть у нас Слипченко-старший и Слипченко-младший, а кто из них старше, попробуй разберись».
Завтрашний день
Огни Донбасса! Где-то в таежных просторах мчится, рассыпая искры, поезд. Во тьме океана, мигая огнями, плывет пароход. Где-то работают турбины электростанций. Это уголь Донбасса вдохнул в машины жизнь.
Донбасс. На всю страну, на полмира сверкают его огни!..
Много невиданных машин приходит в шахты. На шахте 10‑бис донецким филиалом Гипроуглемаша установлен автоматический шахтный подъем.
С главным конструктором новой установки Борисом Дмитриевичем Кудиным мы поехали на шахту.
— Сейчас увидите завтрашний день Донбасса, — пообещал он.
...Посреди светлого зала была вмонтирована в пол подъемная машина. На огромный металлический барабан, как нитки на катушку, наматывался черный от мазута стальной канат. Свободный его конец уходил сквозь отверстие в стене на вершину
