Не бояться и победить - Анна Волкова
После проведенного исследования было очередное ожидание результатов. Через несколько часов врач сообщила, что на снимках каких-либо отклонений от нормы не обнаружено. Это было прекрасно, но причина температуры так и не была установлена.
Шли дни, я как будто застряла в одном состоянии, ничего не менялось, температура так и продолжала повышаться, но лечение от вируса было завершено, и речь зашла о переводе обратно в гематологию. После получения отрицательного ПЦР-теста я собрала свои вещи, и меня перевезли.
Было в моем возвращении в отделение что-то, заставляющее улыбнуться, даже несмотря на то, что пошел второй месяц моего заточения. Все врачи и медперсонал были уже как родные, искренне радовались моему появлению, что-то весело щебетали вокруг меня, кто-то принес плед, зная, что я люблю создавать уют даже в больнице, кто-то ‒ еду с учетом моих вкусовых предпочтений, а кто-то просто искренне обнял. На душе стало теплее, и даже показалось, что я стала немного лучше себя чувствовать. Тут я почему-то вспомнила про хваленый европейский сервис и их умело натянутые улыбки ‒ улыбки, которые совсем не греют…
Упасть на дно, чтобы оттолкнуться
Моя врач явно была озадачена. Помимо не проходящей температуры, ее волновало полное отсутствие лейкоцитов в моей крови, тромбоциты и гемоглобин тоже были экстремально занижены. Все это говорило о том, что костный мозг просто не работает. К сожалению, четыре курса сильнейшей химии отправили его в нокаут.
В некотором смысле я была заложником, ведь моя жизнь полностью зависела от подливания донорской крови. Одного пакетика хватало на несколько дней, затем необходимо было очередное вливание. В то же время большое счастье, что существовал способ, позволяющий спасать таких пациентов, как я.
Часто было непонятное состояние, когда меня просто колошматило. Я даже не понимала, что со мной происходит. То ли вечные подъемы и сбивание температуры меня измотали, то ли сердце бунтовало, а может, неспособность костного мозга выполнять свои прямые обязанности. Возможно, все вместе.
Каждый день я с надеждой ждала обхода, на котором обычно сообщали результаты анализов и намечали дальнейший план действий. И каждый раз информация была неутешительная. Показатели крови не росли, температура не снижалась, состояние только усугублялось. Была сильнейшая слабость, пульс просто зашкаливал, появились проблемы с дыханием. Врачи просто не понимали, что со мной делать. Я осознавала, что стою на краю обрыва.
Медсестры иногда не сдерживали своих слез, когда заходили ко мне в палату, одна из них даже сказала мне: «Не бойся, ты не умираешь!» Врач уже особо ничего не комментировала, на мои вопросы отводила глаза в сторону и ограничивалась пространными ответами.
Но были и смешные моменты, когда, чтобы меня развеселить, две санитарочки исполняли перед моей кроватью зажигательный танец! Они были настолько комичны, что я смеялась сквозь слезы как сумасшедшая.
Со временем стало очень тяжело находиться в одной палате с соседкой, хотелось уединения и молитвы. Когда освободилась соседняя палата, благодаря чуткости медперсонала меня туда сразу перевели.
Поразительно, что именно во время страданий мы наиболее близки к Богу. Наверное, в этом и есть смысл наших испытаний! Несомненно, все последние события стали толчком к моему духовному развитию, к полнейшему переосмыслению своей жизни и стремлению что-то в ней изменить.
Ощущение безысходности пыталось завлечь меня в свои сети, но молитва не позволяла сдаться. Иногда, особенно ночью, я, стоя на коленях в горячей слезной молитве, просила Господа дать мне возможность вырастить детишек, встретить старость рядом с любимым, а главное, исправить свои ошибки! Эта была самая искренняя и сердечная молитва в моей жизни, в ней не было ничего лишнего, только самое главное. При этом очень часто я благодарила Господа за все, что со мной происходит. Даже было чувство какого-то искупления и огромной любви Всевышнего к нерадивой дочери своей. Сложно передать всю гамму чувств, которую мне удалось испытать в те дни. Все это является невероятной ценностью для меня сегодняшней.
Между тем сложно было в одиночку идти по столь тонкому льду, и пока я еще была в состоянии встать с кровати, решила сходить в часовню. Собрав всю свою волю в кулак, оделась и очень медленно с дрожащими коленями направилась к своей цели. В храме шла служба, присев на лавочку, я закрыла глаза и растворилась в молитве. В душе все ликовало, слезы счастья и благоговения стекали по моим щекам, в голове утвердилась мысль о том, что все будет хорошо!
После причастия я попросила батюшку соборовать меня, и он с радостью согласился это сделать. Перед соборованием мы очень долго беседовали. Часто вспоминаю этот разговор, в котором было много всего интересного. Особенно занятно, что несколько наставлений начинались с фразы: «Когда ты поправишься, то…». В то же время я сама ему обещала, что обязательно поправлюсь, даже спросила, не слишком ли это самонадеянно с моей стороны. Некоторые вещи, которые он мне тогда сказал, я поняла только сейчас, поразившись дальновидности и даже какой-то прозорливости моего наставника.
Соборование стало для меня некой перезагрузкой. Удивительно, но открылось второе дыхание, и я снова была готова к бою.
Тем временем моя врач назначила мне УЗИ живота, так как у нее появилось подозрение, что температура может быть связана с грибами на внутренних органах. Такое бывает, когда у организма долгое время отсутствуют защитные функции. УЗИ выявило какие-то образования на печени и селезенке, необходимо было сделать МРТ для уточнения диагноза, ведь это могли быть и метастазы. После МРТ стало очевидно, что мой организм все-таки атаковали грибы, и доктора в срочном порядке подключили противогрибковую терапию.
В данном случае это был настоящий прорыв. После долгой неизвестности и топтания на месте ‒ вдруг движение вперед. Глобально это не решало моих проблем с костным мозгом, но необходимо было отразить локальные атаки на организм, чтобы поддерживать его жизнеспособность.
Лечение грибов ‒ процесс очень и очень длительный, и не было гарантии, что назначенный препарат поможет. Но путь осилит идущий, и начало было положено. Прием новых лекарств вызвал весьма странные побочные реакции. Было ощущение, что сознание меня вот-вот покинет, и даже страшно было передвигаться по палате. Странное было восприятие цвета, все вокруг как будто изменило свои оттенки и стало более скудной цветовой гаммы. Мне стало страшно, так как никто не предупредил о подобных спецэффектах. Впоследствии выяснилось, что это довольно типичная картина при подобном лечении.
Шли дни, недели.
