Не бояться и победить - Анна Волкова
Тем временем со мной связались по электронной почте из НИИ в Санкт-Петербурге. Попросили скинуть им последнюю выписку для онлайн консультации. Заключение пришло уже на следующий день: профессор, который его написал, констатировал необходимость трансплантации костного мозга и выслал анкеты на проведение типирования. Типирование ‒ это анализ крови, при котором определяется совпадение генетических характеристик донора и реципиента. Без проведения такого исследования невозможно найти подходящего донора. Разобраться во всей этой истории было невероятно сложно, особенно после химиотерапии, когда мозг находится в заторможенном состоянии.
Что за анкеты? Как я могу пройти типирование в Санкт-Петербурге, когда нахожусь в московской больнице? Почему толком нет алгоритма, что делать в подобной ситуации? Подумала, что было бы не лишним сейчас обратиться к человеку, который подсказал бы, как действовать. Но где его найти? Похоже, надеяться тут можно только на себя.
После недолгих раздумий позвонила в НИИ и попросила телефон лаборатории. На удивление быстро дозвонилась.
‒ Подскажите, могу ли я как-то выслать вам пробирки?
‒ Да, конечно, присылайте!
‒ Как это сделать?
‒ Ну, вам виднее, ‒ услышала я возмущенный ответ на том конце провода.
Звоню мужу, передаю детали своего разговора с питерской лабораторией. Ему приходит в голову идея найти курьера для доставки пробирок. Оказалось, что есть компания, которая осуществляет доставку биоматериала как по Москве, так и в другие регионы. Договариваюсь со своим врачом, что медсестры соберут у меня необходимые для анализа пробирки, вызвала к тому времени курьера и отправила пробирки в Питер. По-моему, все очень просто и удобно, но, к сожалению, подсказать, как все лучше организовать, было совершенно некому.
Уже к вечеру пробирки были доставлены в лабораторию, и процесс типирования можно было считать запущенным. Как правило, анализ готовился около трех недель, и оставалось только ждать, когда все будет готово.
Мне разрешили дней десять побыть дома, пока анализы позволяют. За это время нужно было попытаться собрать все документы для оформления израильского гражданства, сходить на консультацию в московский НИИ и посетить Покровский монастырь, в котором находятся мощи Матроны Московской.
* * *
Я сидела на кровати в палате, сумки были собраны. За эти два с половиной месяца тысячу раз я представляла, как обнимаю своих любимых, как моя малышка бежит ко мне с еще не очень уверенным «Мамочка!», как старшие дети по-взрослому сдерживают слезы и просто замирают в моих объятиях. Эти минуты до встречи казались мне вечностью, но осталось совсем немного… Дверь открылась, и в миг я оказалась в теплых родных объятиях мужа, как маленькая девочка, которая давно не была дома. Ведь именно он ‒ самый близкий человек ‒ и есть мой дом. Хотелось остаться в этом моменте, ощущать каждой клеточкой своего естества того, кто давно является частью меня и без кого меня просто нет.
День был достаточно пасмурный, но мне казалось, что все наполнено непередаваемым очарованием. Мы ехали, и это было потрясающе! Само по себе движение уже представляло собой особую ценность. Я смотрела на проносящиеся мимо картинки обычной человеческой жизни. Я вглядывалась в лица людей, бегущих куда-то в московской суете, и думала: понимают ли эти люди, насколько они счастливы? Могут ли они осознать всю прелесть бытия?
Когда мы вошли домой, то моя маленькая «кнопочка» прибежала и обняла меня своими пухлыми ручками. Так было радостно и больно одновременно, что сдержать слезы было просто невозможно. Старшие дети жадно обнимали и смотрели на меня, словно вспоминая каждую черту лица. Они были совсем другие ‒ так рано повзрослевшие дети.
Все в доме было вроде по-прежнему, но как будто чего-то не хватало, атмосфера была другая, и я поняла, что здесь не хватало меня, не хватало мамы, жены, той самой хранительницы очага, которая заботится о том, чтобы все были счастливы.
* * *
Расслабляться было некогда, и главный вопрос, который меня сейчас волновал: где делать пересадку костного мозга? Это было важнейшее судьбоносное решение! Как не ошибиться? Да, всем известно, что в Израиле медицина на очень высоком уровне, но ведь большая часть израильских врачей из России. Если я буду лечиться в Москве, то семья будет рядом. В то же время в Израиле живет брат, все-таки не одна буду. Очень сложно было балансировать все время на этих качелях. Постоянно находились аргументы как за один, так и за другой вариант.
В любом случае документы нужно было собрать, ведь неизвестно, найдется ли для меня донор в России. В Израиле банк костного мозга гораздо шире, и есть доступ во все европейские базы. Брат тоже очень активно подключился, готовый помочь с установлением факта родства с еврейскими предками, так как сам не так давно собирал документы на гражданство.
У нас с мужем было абсолютно одинаковое чувство, что все получится, только мы оба не понимали, каким образом. Мы просто методично делали все от нас зависящее, и сам процесс немного успокаивал.
Настал день консультации в московском НИИ. Ехали туда с надеждой, что появится хоть какое-то понимание того, что делать дальше. Быстро оформившись в регистратуре, поднялись к кабинету, в котором должна была проходить консультация. Пришли раньше назначенного времени, поэтому присели в холле. Оглядевшись, я поняла, что все вокруг наполнено непередаваемой тоской. Вроде уже привыкла к обритым наголо людям и к больничной атмосфере в целом, но здесь было что-то еще, практически у всех было состояние какой-то обреченности. Я, конечно, за полгода пребывания в больнице видела разных пациентов, бывали и те, кто не мог смириться с диагнозом, но в этом месте была высокая концентрация человеческого горя. Очень много молодых, грустных и уставших девчонок и парней, так захотелось их поддержать, что даже забыла о своих проблемах.
Когда подошло время нашего приема, оказалось, что врача нет на месте.
