За огненной чертой - Андрей Федорович Юденков
Как узнать, есть ли в деревне немцы? Подождали. Может, кто из жителей пойдет в сторону леса косить луг или погонит на выпас скот? Прошло часа два, и мы решили идти в деревню. По посевам конопли незаметно добрались до гумна и продолжали наблюдать сквозь щели в стене. Но видно отсюда еще хуже. Слева от гумна, немного на отшибе, стояла маленькая хибарка. Труба дымила, — значит, там кто-то есть. Пошли втроем: Бугров, Карташев и я. Остальные затаились, чтобы при необходимости прикрыть нас огнем. Ванюшка и я отдали свои автоматы товарищам, а сами взяли наганы и гранаты.
И вот мы у хаты. Данила остается на улице, прижавшись к стене, а Ванюшка и, я направляемся в дом. Простая дверь деревенской хаты. Сколько раз в жизни приходилось открывать такие двери! Но тогда это было просто, а вот сейчас... Что там за ними? Вдруг немцы? Но открывать надо. Распахнули дверь и отпрянули в сумрак сеней. Присмотрелись — ничего особенного. На лавке сидит женщина и вяжет чулок, у стола играют мальчик лет десяти в коротких штанишках и белокурая, лет тринадцати девочка.
Подняв усталые глаза, хозяйка удивленно спросила:
— Кто там?
Мы вошли. Увидев странно одетых людей с оружием в руках, дети прижались к матери и уставились на нас расширенными от страха глазенками.
— Не бойтесь: мы свои. Скажите, есть в деревне немцы?
— Не знаю, — ответила колхозница. — Вчера были.
— А местным жителям не запрещают ходить по деревне?
— Нет. Только в лес приказано не ходить, за это грозят расстрелом.
— Нам надо точно знать, сколько в деревне немцев, где они находятся и чем вооружены. Пошлите дочку, пусть узнает.
Хозяйка выслушала нашу просьбу без восторга. Однако девочку послала. Мы предупредили, чтобы она никому не говорила о нашем появлении. Иначе немцы нападут на нас. В бою могут погибнуть ее мать, братишка и она сама.
Девчурка оказалась смышленой. Все высмотрела и сообщила нам. По деревне бродили восемь гитлеровцев и ловили последних кур. Есть немцы и в сарае у Мишки-Плута, но, сколько их, она не знает. Они бывают там и ночью, все что-то в бинокль рассматривают. У них есть пулемет. Наверное, они останутся на ночь в сарае и сегодня.
Пока девочка ходила по деревне, ее мать простодушно спросила:
— Вы что, ребята, в плен пришли сдаваться?
Мы опешили.
— Почему в плен? — вскипел Ванюшка. — Вот придумала...
— Мы сами пришли, немцев в плен брать. В лесу у нас триста партизан, вооруженных до зубов, — присвистнул я. — Они ждут только команды, и от ваших немцев мокрого места не останется.
Испуганная нашим резким тоном, женщина зачастила скороговоркой:
— Да ведь это я так. Вам, конечно, видней. Я ведь не знаю. А эти немцы такие же мои, как и ваши.
Видя, что инцидент исчерпан, хозяйка предложила нам молока и хлеба.
С улицы раздался тихий свист. Сменивший Данилу Ванюшка предупреждал об опасности. Пора уходить. Тем же путем мы незаметно выбрались из Кувшиновки и, посоветовавшись, решили напасть ночью на немецкий передовой пост, который находился в сарае, на окраине деревни.
До наступления темноты мы по очереди наблюдали за деревней. План нападения был разработан до мельчайших подробностей. Каждый знал, что и как должен делать. Хотя всего, разумеется, предусмотреть не удалось.
Около полуночи, оставив в лесу все лишнее, мы взяли оружие, гранаты, бутылки с горючей смесью и двумя группами стали незаметно пробираться по картофельному полю к окраине Кувшиновки. Условились, что ровно через полчаса обе группы одновременно нападут на два сарая, зажгут их и затем забросают гранатами. Часовой у сарая и находящиеся в нем гитлеровцы обнаружат себя. Нам останется лишь расстреливать их в упор, тем более что на фоне горящих сараев их фигуры будут хорошо видны, а нас надежно скроет ночь.
Добравшись незаметно до сараев, мы залегли. Сердце колотилось так, что, казалось, вот-вот выскочит вон. Прильнув к влажной и прохладной земле между бороздами картофеля, мы немного передохнули и по тихо поданной команде начали бросать в сараи бутылки с горючей смесью. Первая бутылка не разбилась, а вторая разлетелась вдребезги на самом верху крыши.
— Андрей, дай еще бутылку! — зло крикнул Ванюшка Бугров.
Коренастый, ловкий, он лучше всех нас метал гранаты и бутылки. Удачный бросок — и весь сарай охвачен пламенем. Бросая гранаты, мы беспрерывно стреляли из автоматов и карабинов. Фашисты ударили из миномета по лесу, полагая, видимо, что на них напала регулярная часть. Били в белый свет как в копейку.
Дело закончилось быстро. Сарай сгорел, ни одному врагу уйти не удалось. Мы потерь не имели.
Правда, оккупанты из соседних деревень начали бить из пулеметов и минометов по опушке леса, что у деревни Кувшиновки. Но мы находились вне зоны обстрела и благополучно отошли в лес. Собрав свое «хозяйство», группа углубилась в чащу, чтобы дождаться утра и выяснить результаты ночной схватки. Основная задача вылазки — разгромить передовой пост и наделать побольше шуму — была выполнена. Гитлеровцы стреляли до рассвета, несколько раз ударили даже из пушки. В ночное небо одна за другой взлетали ракеты.
Утром жители Кувшиновки рассказали, что во время стычки погибло двенадцать оккупантов. Все оружие, которое они имели, сгорело в сарае. Возбужденные, гордые первой победой, мы направились в штаб 24-й армии.
Надо было видеть, каким задором горели глаза партизан, принимавших участие в этой схватке и благополучно вернувшихся в Замошье! А как приятно было услышать первые похвалы в свой адрес от секретарей райкома партии и командующего армией генерал-майора Константина Ивановича Ракутина.
Подобные стычки с врагом имели большое значение. Партизаны учились вести борьбу в тылу противника. Крепла уверенность в своих силах. Оказывается, захватчиков можно бить, да еще как!
Боевой опыт делал нас все смелей и уверенней. Мы отлично знали, где и когда удобнее перейти линию фронта. По нескольку дней бродили по немецким тылам, безошибочно определяли, в каком месте и какие укрепления возводят гитлеровцы, где у них размещены артиллерия и танки. В сборе сведений нам помогали местные жители, и особенно колхозник из Леонова — дед Кузьма.
В Леонове — полным-полно
