Елена Лиственная - Загадочная доктрина Елены Блаватской. 50 главных идей с комментариями
Блаватская была отправлена с этой свитой до Поти, а из Поти предполагали далее отправить ее морем в один из Черноморских портов и далее уже по России. Когда они приехали в Поти, там стояло несколько пароходов, и в их числе один английский пароход. Блаватская снюхалась с англичанином, капитаном этого парохода, и в одно прекрасное утро, когда люди в гостинице встали, они своей барыни не нашли: Блаватская в трюме английского парохода удрала в Константинополь».
Синнетт так описывал это происшествие: «Проезжая по пути в Поти по Грузии, Блаватская постаралась устроить так, что все они, прибыв в Поти, на пароход опоздали, он уже отправился в Одессу. В порту в это время стоял английский пароход «Коммодор». Блаватская поднялась на него и за богатое денежное вознаграждение уговорила капитана взять на пароход всю группу. Однако пароход этот отправлялся не в Одессу, а сначала в Керчь, потом он должен был пойти в Таганрог на Азовском море и оттуда в Константинополь. Блаватская приобрела билеты до Керчи для себя и для слуг. В Керчи она послала слуг на берег, чтобы они нашли и подготовили до утра для всех помещение. Однако ночью она решила порвать все связи с прошлым и, оставшись на «Коммодоре», плыть на нем дальше. Дальнейшее путешествие было также полно приключений. По прибытии в Таганрог английский пароход должен был подвергнуться таможенному осмотру. Надо было устроить так, чтобы у таганрогской полиции не возникло подозрения, что на пароходе прячется лишний пассажир. Предложенный способ укрыться в угольном трюме парохода пассажирка забраковала. Решили, что там будет спрятан пароходный юнга, а она займет его место. Для безопасности ее как больного юнгу уложили в гамак. В Константинополе возникли новые затруднения: ей пришлось с помощью стюарда поспешно бежать на берег, чтобы избавиться от преследований капитана.
В Константинополе ей посчастливилось встретиться с одной знакомой русской дамой – княгиней Киселевой, с которой она отправилась на некоторое время в путешествие по Египту, Греции и другим местам Восточной Европы. Может быть, встреча с Киселевой была не счастливой случайностью, а все было заранее договорено. Если догадка моя верна, то меняется весь характер ее исчезновения, – это не бесцельные поиски приключений (что надо совершенно исключить), а договоренная встреча с определенной целью»
В Египте Елена Петровна познакомилась с некоторыми оккультными учениями, хотя и примитивными, отличающимися от тех, которые она познала позже. В то время в Каире жил один старый копт, богатый и влиятельный человек, который окружающими признавался как маг[57]. По-видимому, Блаватская стала его ученицей, он заинтересовался ею, и она с воодушевлением приняла его учение. Позже она вновь встретила этого человека и провела с ним некоторое время в Булаке. Ее первое знакомство с ним не было продолжительным, она тогда провела в Египте всего лишь около трех месяцев.
Полковник Олькотт[58] рассказывал о некоторых событиях, происшедших с Блаватской в то время: «Однажды, – рассказывала она с большим юмором, – я путешествовала по пустыне с одним коптом, белым магом. Как-то на ночном привале я призналась ему, что мне очень хочется выпить чашечку кофе по-французски, с молоком. «Ну конечно, если вы этого хотите», – сказал мне копт. Затем он подошел к верблюду с нашей поклажей, набрал там воды и через некоторое время вернулся с чашкой горячего кофе в руках». Она его сердечно поблагодарила и с наслаждением стала пить кофе, говоря, что даже в парижском кафе она не пила лучшего. Маг на это ничего не ответил, только любезно поклонился и продолжал стоять, как бы ожидая получить чашку обратно. Е.П. Блаватская пила кофе маленькими глотками, весело беседуя. Но что вдруг случилось? Кофе исчез, а в ее чашке оказалась простая вода. Там никогда и не было ничего другого. Она пила простую воду, ощущая иллюзорный вкус и аромат кофе мокко».
Идея № 6: Мышцы уступают пару
Путешествие на верблюдах по Египту в то время было так же естественно, как передвижение по Санкт-Петербургу на лошадях.
В это время только начали строить вторую в России железную дорогу между Петербургом и Москвой (строительные работы начались в 1844 году и к лету 1851-го закончились, продлившись больше 8 лет). Хотя царская семья «на дачу» ездила поездом уже давно – с 1837 года, по Царскосельской железной дороге Санкт-Петербург-Царское Село-Павловск.
Официальное открытие новой публичной (общедоступной) дороги хотели ознаменовать проездом по ней царского поезда, но потом решили испытать дорогу и мосты, перебросив из Петербурга в Москву несколько составов с войсками. Только после этого 18 августа 1851 года из Петербурга в Москву отправился царский поезд, состоящий из девяти богато отделанных вагонов. Кроме царя и его семьи, в поезде ехали несколько гостей, придворные и большая охрана. Поезд вышел из Петербурга в 4 часа утра и прибыл в Москву в тот же день, через 19 часов.
На этой дороге поэта Некрасова[59] в 1864 году будут преследовать зомби:
Прямо дороженька: насыпи узкие,Столбики, рельсы, мосты.А по бокам-то все косточки русские…Сколько их! Ванечка, знаешь ли ты?
Чу! восклицанья послышались грозные!Топот и скрежет зубов;Тень набежала на стекла морозные…Что там? Толпа мертвецов!
(«Железная дорога»)Дорогой ценой давался России (да и всему миру) технический прогресс. Не всем он нравился, но остановить его можно было, лишь запечатлев в картинах или на новомодном тогда дагеротипе (фотографии)[60].
«Бурлаки на Волге» (1870–1873)
В 1873 году Репин[61] напишет свою самую знаменитую в советское время картину «Бурлаки на Волге», живописуя уходящую эпоху. Но еще в 1823-м на Волге образовалось АО под названием «Компания парового судоходства по реке Волге, Каме и Каспийскому морю», которая просуществовала до 1918 года – до национализации флота. Я сама лишь сейчас, сопоставив даты, поняла, что ко времени написания картины, за 50 лет работы пароходства, бурлаки уже могли стать экзотикой, а не показателем тягот нищего пролетариата…
Вот таким могла увидеть Константинополь Елена Блаватская: «Вид Леандровой башни в Константинополе» – картина Ивана Константиновича Айвазовского написана как раз в 1848 году под впечатлением от путешествия в Стамбул. На картине изображена Леандрова башня, построенная в XII веке на крохотной скале у входа в пролив Стамбульской гавани. Она издавна служила маяком и местом швартовки кораблей.
Возможно, маршрут ее странствий, если его правильно прочертить по карте мира, сложится в некую магическую фигуру… но эту идею я оставляю биографам и географам. Ведь вы купили не жизнеописание, а изложение идей Елены Блаватской, к нему-то мы очень скоро и перейдем.
Иван Айвазовский. Вид Леандровой башни в Константинополе, 1848
Рисунок, который сделала Е. П. Блаватская 12 августа 1851 года
Нам, летающим на самолетах, трудно представить, каким было путешествие в 1848 году. Испытанный братьями Монгольфье[62] за 65 лет до этого аэростат еще только пытались приспособить, как обычно, для своих целей военные (во время осады Мальгеры (Венеции) в 1849 году, австрийцы пустили бумажные шары, которые должны были засыпать город бомбами, но шары, гонимые неблагоприятным ветром, приняли другое направление, и бомбы стали падать в австрийский лагерь… Упс!).
Так что над землей Елена Петровна могла парить лишь в своих мистических путешествиях. В 1848 году (и еще долго после) по суше путешествовали в основном на лошадях, а значит, путь новобрачных из Тифлиса в Эреван был не так быстр и комфортен, поэтому молодая жена вполне могла занемочь и не исполнять супружеский долг… вплоть до своего бегства. Она писала в биографических заметках: «Если я и вышла замуж за русского помещика, то все же с ним не жила, так как через три недели после венца я его покинула по причинам для меня достаточным, как и для мирских глаз «пуритан».
В письме «Моя исповедь» она писала: «…в 1848 г. я, ненавидя мужа, Н.В. Блаватского (может быть и несправедливо, но уж такая натура моя, Богом дарованная), уехала от него, бросила – девственницей (приведу документы и письмо, доказывающее это, да и сам он не такой свинья, чтобы отказаться от этого)».
В последние годы жизни она неоднократно писала о своей девственности и даже предъявляла справку от врачей, свидетельствовавшую, что она не способна к любовным отношениям. Разумеется, враги Блаватской никогда не верили этому документу. Но следует признать, что ее отношения с мужчинами всегда были несколько отстраненными и совершенно лишенными какого-либо эротического привкуса. К своему внешнему облику и вообще к тому, как она выглядит в чужих глазах, Елена Петровна относилась с совершенным равнодушием. Она вечно появлялась перед гостями в старых, немодных платьях, постоянно курила маленькие сигаретки и, не смущаясь, употребляла в разговорах крепкие выражения. Эксцентричность ее манер многих шокировала и отталкивала. Хотя в двадцатилетнем возрасте она была стройной и достаточно миловидной девушкой, спустя десять лет ее полную, мешковатую фигуру едва ли можно было назвать красивой. Однако сказать, что Блаватская вовсе не нравилась мужчинам, все же нельзя. Ее яркой особенностью были огромные, бездонно-голубые, загадочные глаза (это отмечали все, кто писал или хотя бы вскользь упоминал о Елене Петровне).
