Пако Тайбо II - Гевара по прозвищу Че

Не имеется никаких сведений о том, как Че отреагировал на случившееся, но вряд ли он отнесся к нему равнодушно. Захват рюкзаков Акосты и Ривальты, в которых были не только материалы НСП, но и подробные данные о бойцах колонны, позволил Табернилье развернуть широкую пропагандистскую кампанию, началом которой послужила пресс-конференция, на которой он говорил о «фиделизм-коммунизме». На этой же самой пресс-конференции бывший сержант армии Батисты с жаром отрицал факт вторжения мятежников в Камагуэй и клятвенно заверял, что «группы, учинившие набег с востока, были разбиты армией». Он заявил, что у партизан погибло шестнадцать человек и что «преступники были обращены в бегство».

«Фальшивые новости о нашей смерти сделали бойцов очень счастливыми. Тем не менее постепенно накапливались основания для пессимизма. Голод, жажда, усталость, ощущение беспомощности перед вражескими силами, которые подходили все ближе и ближе, и, прежде всего, повальная ножная гниль по-видимому, стрептодермия — кожная болезнь ног, которую кампесинос называют «месиво», превращали каждый шаг наших солдат в адскую муку, а нас — в армию теней».

Чтобы поддерживать армию в состоянии готовности, требуется определенное количество неприятностей. Сайас вспоминал:

«Однажды, когда мы спали в роще около ручья и немного проспали, я услышал шум, словно листья падали с деревьев: это Че шел по лагерю и обрезал веревки гамаков проспавших товарищей. По правде говоря, все они смертельно устали. Он не перерезал мою веревку только потому, что я поспешно вскочил. Правда, при этом я упал и ушибся сильнее, чем если бы свалился вместе с гамаком».

Среди мучительных будней происходили и забавные случаи.

Так, Че с его обычной строгостью считал партизана Хосе Переса Мехию дезертиром. Ничего подобного: боец вскоре присоединился к колонне, объяснив, что он заснул, приотстав для того, чтобы справить нужду.

23—25 сентября: «У нас не было разведчиков, и мы шли по доpore, разбитой отрядом товарища Камило». Какой-то кампесино просил прощения за то, что не мог предложить ничего поесть или выпить: Камило прошел здесь всего несколько дней тому назад... «Начиная с двадцатого мы почти непрерывно шли по болотам. Не раз нам приходилось бросать то одну, то другую из наших немного численных лошадей. Все страдали от ножной гнили». Че мучился от непрерывного, выматывавшего все силы на протяжении уже трех дней приступа астмы.

Леонардо Тамайо: «Мы направлялись в центральную область провинции, но он сказал, что мы должны идти на юг. Юг представлял собой наиболее неприветливые места, и туда-то мы и пошли». Че предполагал, что армия будет искать самые легкие пути из Сьерры-дель-Эскамбрея и попытается их заблокировать. «Армия не могла предвидеть трех вещей одновременно».

Че отправил команду во главе с Рамоном Пардо и доктором де ла О на склад рисоводческой фермы Агуила, где удалось добыть немного провизии, а также несколько тракторов с навесными граблями и тележками.

Тем не менее 29 сентября западня захлопнулась.

«Мы оставили позади ферму Агуила с ее складом и вошли на территорию казарм Барагуа, когда обнаружилось, что армия полностью блокировала железнодорожную линию, которую нам предстояло пересечь. Жандармы обнаружили наше продвижение, и наше тыловое охранение отогнало их парой выстрелов. Предполагая, что стрелял кто-то из правительственных солдат, ожидавших, по обыкновению, в засаде, я приказал ждать сумерек, так как думал, что тогда мы сможем пройти. Когда я выяснил, что произошла перестрелка и враг точно знал, где мы находимся, было уже слишком поздно пытаться пройти: стояла темная и дождливая ночь, а мы не имели никакого представления о хорошо укрепленных позициях врага».

Че сказал Акосте, что именно он несет ответственность за столкновение с армией: «За эти выстрелы мы заплатим очень высокую цену».

«Мы должны были отступать, ориентируясь по компасу, прижимаясь к болотам и лысым холмам, чтобы сбить со следа самолеты и направить их атаки на лесистый холм поблизости».

30 сентября армия почти что окружила их. Хотя солдаты и не знали точного расположения позиций, но им было известно, что партизаны находятся в окружении. Было развернуто пять рот; ночь стояла темная и дождливая. Че выслал разведку на поиски бреши в кордоне, приказав: «Не стреляйте, даже если вас застрелят». Гиле Пардо и Акоста незамеченными подобрались вплотную к противнику. Солдаты стреляли наугад, но партизаны лежали, уткнувшись носом в грязь, и не отвечали. В пятидесяти метрах располагалась вторая цепь; маленький поезд подвозил подразделениям, окружившим партизан, продовольствие и боеприпасы.

Че не был единственным человеком, которого раздражала необходимость воевать с завязанными глазами. Подполковник Суарес Сукет, возглавлявший преследование партизан, заметил одному из своих офицеров: «Вы понимаете, что это еще не конец и что конца не будет».

В пять часов утра 1 октября Че приказал партизанам пробираться через глубокое болото, разбившись на маленькие группы и маскируясь самостоятельно. В четыре часа вечера он встретился с командирами подразделений и отправил повторную разведку. Хоэль Иглесиас вспоминает:

«Товарищи были до такой степени измождены, что порой даже не двигались с места, когда наверху пролетал армейский самолет и обстреливал нас. Мы находились по колено, по пояс в воде, и чтобы хоть немного выбраться из нее, нам оставалось только вылезать на крохотные островки, имевшиеся вокруг некоторых больших деревьев. Мы сидели в болоте почти три дня, окруженные. Мы уже привыкли устраиваться на ночлег на таких островках, устилая землю листьями. Земля была мягкой, болотной, и мы постепенно погружались в нее, пока не оказывались наполовину под водой, но мы были так измучены, что могли спать даже почти целиком в воде, лишь головы да плечи снаружи. Порой мы видели, как Че вставал и подходил то к одному, то к другому из товарищей, особенно к тем, кому было хуже всего, чтобы поддержать их дух, поговорить с ними и убедить, что мы должны быть сильными, должны разделаться с этим окружением, должны пройти».

«Я действительно должен был все время устраивать нагоняи бойцам Вторжения, сидевшим в зарослях кустарника. Они были босые, голодные и недисциплинированные. У них на лицах было обреченное выражение, как у висельников. Они не обращали ни на что внимания. Время от времени, чтобы подогнать их, требовалось даже физическое наказание. Я сказал им, что они вписали важную главу в историю Кубы, хотя сами не знали об этом».

В таких условиях Че собрал командиров подразделений колонны и впервые сообщил им о подробностях задания. Он сказал, что их цель заключается в том, чтобы развернуть партизанскую войну в новых районах, разрезать остров пополам и отвлечь часть угрозы от Сьерра-Маэстры. Он говорил о политической работе, которую предстоит провести для объединения групп, борющихся в Эскамбрее, об идее строительства баз наподобие тех, что были устроены в Сьерре. На этой же самой встрече он подвергся нажиму со стороны молодых командиров, желавших первыми нанести удар и попытаться прорваться из окружения. Че упорно утверждал, что в бою они окажутся в крайне невыгодном положении и следует избегать сражения до тех пор, «пока мы не найдем выхода отсюда». Фернандес Мель вспоминал: «Он упорно отвечал, что время еще не подошло, что пока есть малейшая возможность, мы должны сражаться, чтобы пробиться к Эскамбрею».