Эдуард Лимонов - Андрей Балканский
Быт его аскетичен и прост.
Его роль — аятолла.
Лимонова-мыслителя весьма тяжело отрывать от Лимонова-писателя, публициста или политика. Как и в ею книгах, так и в постах в блоге все перемешано вместе — личная жизнь, политика, войны и философия. Однако с возрастом ипостась мыслителя постепенно стала для него главной.
Очень условно говоря, к чисто «мыслительным» работам можно отнести следующие, разделив их на три цикла:
«Дисциплинарный санаторий» и эссе «Исчезновение варваров»(1980-е);
«Другая Россия. Очертания будущего» и сборники «Русское психо» и «Контрольный выстрел» (написаны в тюрьме);
«Ереси», «Illuminations» и «Plus Ultra», религиозномировоззренческие трактаты (2010-е).
Сюда примыкают отдельным блоком биографические циклы «Священные монстры» и «Титаны», где Эдуард объясняет себя, сравнивая с великими — Платоном, Марксом, Ницще.
Как известно, философия бывает двух видов. Одна — это классические системы, основанные на логике и объясняющие устройство мироздания, от греков-классиков Платона и Аристотеля до немцев-классиков Канта и Гегеля к Марксу. Другой же вид философии — это размышления об устройстве мира, не сводящиеся в определенную систему. Тут в первую очередь нужно назвать Ницше или наших Константина Леонтьева и Василия Розанова. Лимонов-мыслитель наследует второй линии. Розанов писал: «Моя философия как трамвай, мчащийся по разрытым рельсам». Это определение подходит и Лимонову, у которого всегда все в смешении. И отвратительный запах тюремного мусора соседствует с размышлениями о новой религии, а пахнущее девкой одеяло напоминает о судьбах России.
Пожалуй, главным в этой части лимоновского творчества является написанное в Париже в 1980-е годы эссе «Дисциплинарный санаторий», ставшее ответом на традиционное сравнение тоталитарных обществ с ГУЛАГ ом (как в «1984» Оруэлла). В нем современные демократии Эдуард сравнивает с санаторием для психбольных, где их щадящими методами, но также жестко контролирует государство.
«Санаторий» основан на бесстрастном и холодном наблюдении, препарирующем устройство социума. И по-прежнему актуален спустя 25 лет, после крушения социалистического лагеря и частичного встраивания его кусков в лагерь западный. Социальная структура и технологии поощрения и подавления остались прежними.
С этой работы мы и начали беседу о сегодняшнем мировоззрении Лимонова-аятоллы.
«— В “Дисциплинарном санатории” сказано: “В партиях человек ищет реализации себя. Отвечающий на вопрос: ‘Зачем вы в партии? — Я в партии для счастья будущего человечества’ есть лжец. Цели коллективного блага могут быть одной из причин, но ни в коем случае не главной”. Так зачем вы в партии?
— Со всем сказанным я согласен, только не стал бы очередность этих вещей выстаивать. Они существуют все вместе — это и для себя реализация. Она нужна, так как человек должен чувствовать себя важным, особенно не обычный обыватель. Неизбежно появляется какая-то иерархия ценностей. В этом ничего предосудительного нет. Я не считаю, что нужно стесняться каких-то личных устремлений, наоборот, они как раз и являются мотором. Когда они соединяются с честным и героическим характером, тогда все получается правильно. Ведь плата за твое — назовем это “тщеславием” — она жесткая и высокая: еще бошку оторвут к чертовой матери. Поэтому имеешь право.
— Что бы вы добавили в диагноз современным обществам, поставленный в “Дисциплинарном санатории”? Вот, к примеру, появился Интернет, насколько он упростил или усложнил доступ идей к людям?
— Я не исправляю книги никогда. Я бы написал лучше еще одну книгу, например. В целом картина великолепная, я считаю, что книга объективна. Мне не 15 лет, я уже понимаю цену и своих книг, и вообще. Я думаю, что эта книга удачнее и интереснее, чем знаменитое “Общество спектакля” Ги Дебора. Хотя она весьма разрекламирована, а моя книга не столь популярна. Но у Дебора есть одна большая ошибка. Он принял за суть одно из побочных явлений, один из механизмов. Но спектакль — это не суть, это одна из граней такой поддельной современности, вроде этого мягкого насилия, о котором я пишу. Мне кажется, что моя книга все же более прямая, более умная, объясняет все лучше, сильнее.
Теперь об Интернете. С появлением Интернета политическим партиям стало работать труднее. Затронем хотя бы вопрос внутрипартийной полемики. Раньше должен был человек, который желает по существу возразить партийной линии или руководству партии, двигаться неспешно. Надо было найти какое-то СМИ, которое согласилось бы его точку зрения опубликовать. (Я не говорю о телевизионных выступлениях, поскольку они ничего не объясняют и всегда достаточно поверхностны.) Но если человек хотел возразить, ему надо было найти кого-то, где опубликовать. Иногда мы давали такое даже в газете “Лимонка” опубликовать, но, конечно, откровенно враждебным не давали слова. “Лимонка” в Лимонова там была, Летов меня критиковал и так далее. Так вот, пока человек искал место, где все это разместить, у него первоначальный пыл пропадал. Появлялись либо упрямство и твердая уверенность, что он прав, либо в большинстве случаев человек перегорал и не решался ничего сделать. Я говорю со своей колокольни, как руководитель оппозиционной партии.
А сейчас все наоборот. В веселый или грустный слегка подвыпивший вечер он бросается к клавиатуре и все выплескивает. Это не столько опасно, сколько вносит безобразие и сумятицу, увеличивается политическая волатильность, такая летучесть. А этого не надо. Это легкомыслие, быстрота в оценках — это отрицательная сторона Интернета. Хулители и бузотеры собирают и привлекают там определенное внимание. И это плохо для партстроительства. Я считаю, что важно все-таки определенное единомыслие для политической партии, особенно оппозиционной.
Это не потому, что я старомоден, я Интернет-то воспринял, но мне его другие качества нравятся. Мгновенность, возможность немедленного информирования людей — я имею в виду не об идеологии, а о том, как следует понимать происходящие, какие-нибудь сегодняшние события. Вот такое у меня отношение к Интернету, а для партийной работы он — большая помеха. Интернет влияет на людей, и очень сильно. Как каждому уроду достается какая-нибудь жена, так и каждой уродливой мысли достается свой читатель или даже последователь. Поэтому я бы предпочел более медленное течение идеологических волн.
— В “Русском психо” есть фраза, что вы всегда были за сильное государство, но глядя из тюрьмы, оно вам кажется монстром, который подлежит разрушению. Актуальна ли эта мысль сейчас?
— Идея-максимум это, конечно, иное по сути устройство мира, но мы не сможем увидеть его какое-то количество, может быть, даже столетий. А кто знает, может, все пойдет быстрее. Мне кажется, что государства будут, но другие, я бы условно назвал их государствами по интересам. Не нации, а какие-то объединяющие мотивы. Я когда-то шутя говорил: “Будет основано государство алкоголиков на каком-нибудь острове, но оно, конечно, быстро вымрет”. Я всегда думал, как
