Борис Хотимский - Непримиримость. Повесть об Иосифе Варейкисе

Эти слова, как он и рассчитывал, чрезвычайно взбудоражили присутствующих, возник шум. Выждав с минуту, главком поднял руку успокаивающим жестом и продолжал:

— Тише, товарищи! Я понимаю ваше волнение, ваши чувства. Понимаю и разделяю. И повторяю: все мы за Советы, но без большевиков. Хватит, доигрались! Именно события в Москве, которые поначалу многих из нас шокировали… да, именно разыгравшаяся там трагедия побудила меня не медлить более ни часу и приступить к решительным действиям. Обстановка требует ареста большевиков, всех поголовно, и передачи всей власти в руки одной партии — нашей партии левых эсеров в союзе с анархистами и другими истинно революционными партиями, которые нас поддержат. Кто не поддержит, пусть не обессудит, законы военного времени суровы. Действовать надо немедленно, сегодня же ночью, сей же час!..

Аплодисменты прервали его речь. Кто-то крикнул:

— Наконец-то!

Другой отозвался:

— Давно пора!

— Товарищи! — заговорил далее Михаил Артемьевич, вдохновленный поддержкой. — Друзья! Я предлагаю следующее. Объявить Брестский мир недействительным, а Германии объявить войну. Братоубийственную и бессмысленную гражданскую войну прекратить. Направить все высвободившиеся и воссоединенные боевые силы России, совместно с чехословацким корпусом, на запад, на борьбу с Гермаиией — этим авангардом мирового империализма, И бороться до полной победы! Я сам поведу войска и победу гарантирую…

Его снова прервали аплодисменты, Михаил Артемьевич ждал их именно в этом месте своей речи.

— Отсюда, — сказал он в заключение, — с берегов великой русской реки, я начну свой последний поход, до полного разгрома врага, до полной победы революции! Здесь, на берегах великой матушки Волги, я предлагаю создать Поволжскую Советскую республику — прообраз новой, свободной России!

Это его предложение было принято с особым энтузиазмом. Многие из присутствовавших, вероятно, почувствовэли себя лично причастными к отечественной и мировой истории.

Михаил Артемьевич прекрасно понимал психологию этих людишек, их состояние, он мог сейчас делать с ними все, что угодно, как опытный гипнотизер с безвольным пациентом. Он чувствовал себя на коне. И позволил себе роскошь сделать изящнейший пируэт на манежном галопе — одно из труднейших упражнений выездки. Он предложил поставить во главе правительства Камкова, а членами — Спиридонову, Карелина и других иже с ними.

Реакция была именно той, на какую он рассчитывал: покоренные неожиданной скромностью главкома ему готовы были предоставить неограниченные диктаторские полномочия, его готовы были хоть сейчас признать и провозгласить главой вновь создаваемого государства.

Подобной высоты Муравьев еще никогда не достигал, никогда прежде не бывал он так близок к осуществлению своих заветнейших мечтаний. Сейчас надо было взять себя в руки, не показать своего возбуждения, не допустить ни малейшего промаха.

Тем временем в Троицкую гостиницу пришла телефонограмма на имя главкома: Варейкис приглашал его на экстренное заседание губисполкома. Приглашали прямо сейчас, среди ночи! Как же им удалось дозвониться? Впрочем, это уже не имело особого значения.

Михаил Артемьевич возликовал. Это наверняка капитуляция! Значит, установленная блокада все же принесла свои плоды: не выдержали нервишки у хваленого Варейкиса!

14. ТЕЛЕГРАММЫ

У командира бронепоезда, члена партии левых эсеров, волосы взмокли под фуражкой, когда он получил от главкома Муравьева небывалую телеграмму!

«…Я, главнокомандующий всеми вооруженными силами РСФСР, объявил войну Германии. Поворачивай на сто восемьдесят градусов и вместе с братьями-чехословаками двигайся через Москву к западной границе».

Не провокация ли? Никакого ведь не было приказа о назначении Муравьева «главнокомандующим всеми вооружейными силами РСФСР». И о каких «братьях-чехословаках» речь? Если о своих, красных интернационалистах, то в личном составе команды бронепоезда и в соседних частях их нет. Поблизости только белочехи. Чепуха какая-то!.. А может, все же провокация, и Муравьев тут ни при чем, просто запустили по проводам от его имени? А если… За невыполнение приказа в боевых условиях — к стенке, и пикнуть не успеешь. Затребовать подтверждение?

Командир снял фуражку, смял в кулаке и ею же вытер лоб.

Телеграммы о войне с Германией и мире с белыми получили все командиры частей, а затем — в Москве, в Киеве и даже в германском посольстве. Под всеми стояла подпись Муравьева.

«От Самары до Владивостока всем чехословацким командирам. Ввиду объявления войны Германии приказываю вам повернуть эшелоны, двигающиеся на восток, и перейти в наступление к Волге и далее на западную границу. Занять на Волге линию Симбирск — Самара — Саратов — Балашов — Царицын, а в североуральском направлении Екатеринбург и Пермь. Дальнейшие указания получите особо».

«Всем рабочим, солдатам, казакам, матросам и анархистам. Сборная по всем городам… Всех моих друзей и боевых сподвижников наших славных походов и битв на Украине и на юге Россия ввиду объявления войны Германии призываю под свои знамена для кровавой и последней борьбы с авангардом мирового империализма — Германией. Долой позорный Брестский мир! Да здравствует всеобщее восстание!»

Чье восстание? Против кого? Краскомы ни черта не могли понять из этого неправдоподобного текста. Может, телеграфисты что-то напутали? Или главком спятил? Контужен? Может, убит или взят в плен и от его имени действует враг?

Красный командир Гай видел перед собой лишь одного противника: белых и прочую контру, угрожавших молодой республике. Побрататься с ними? Открыть им фронт, открыть путь на Москву?! И горячий Гай с ходу, по-кавалерийски дерзко дал ответ:

«На фронте я — солдат и скорее пущу себе пулю в лоб, чем перестану драться…»

Комиссар Калнин в связи с отъездом Тухачевского в ставку Муравьева и не зная пока, чем окончится встреча бывшего лейб-гвардия поручика с явно изменившим бывшим подполковником, решительно принял на себя командование 1-й армией, объявил о предательстве главкома и приказал продолжать боевые действия на прежних направлениях.

Не теряли часу и члены Реввоенсовета Восточною фронта — телеграфисты получили из Казани новый текст:

«Вне очереди. Провокационные телеграммы за подписью Муравьева под страхом строжайшей ответственности не принимать и не распространять».

«Москва, Кремль, Ленину… Оперативный штаб, Аралову… Бугульма, Мелекес, Саратов, Пермь… Всем, всем, всом.